| sladkov.flyfolder.ru http://sladkov.maxbb.ru/ |
|
| Резервные мощности в плановой системе http://sladkov.maxbb.ru/topic12.html |
Страница 5 из 7 |
| Автор: | sladkov [ 13-08, 07:38 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Алиса КИР писал(а): Alex писал(а): Алиса КИР писал(а): ["Докоммунистической эпоха" -] sladkov о Петьке писал(а): А у меня уже и сейчас денег нет - так что я при коммунизме живу? Представьте себе, да. Только он не выживет, потому что остальные живут при деньгах.Петька: А мне говорили, что при коммунизме ни у кого денег не будет, так что и занять будет не у кого? |
|
| Автор: | Alex [ 13-08, 09:09 ] |
| Заголовок сообщения: | |
sladkov писал(а): при коммунизме ни у кого денег не будет, так что и занять будет не у кого ?
Занять, а зачем ? - при коммунизме же все бесплатно ! |
|
| Автор: | Алиса КИР [ 13-08, 16:28 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Alex писал(а): Алиса КИР писал(а): "по труду" - типично капиталистическая форма ... Как это "типично капиталистическая", если при капитализме как раз это самое распределение "по труду" и отсутствует ??? Как это отсутствует? Оплата идёт по степени сложности труда, разве нет? Чем сложнее труд, тем выше он оплачивается. Только учтите: я говорю о труде, производящем товар. Работу всякого рода комми не рассматриваем. Столяр-краснодеревщик, работающий по индивидуальным заказам (даже если он наёмный работник), получает больше рабочего мебельной фабрики, "клепающего" панели ДСП. Стоимость товара совсем другая. Труд сложнее. Yuri_P писал(а): Алиса КИР - это дама вообще? Извините ради бога, но так уж получилось, что на свете не одни блондинки.
Что-то я такой грамотности у женщин не встречал, да и мужики-то зачастую... |
|
| Автор: | Alex [ 13-08, 17:15 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Алиса КИР Распределение "по труду" означает в частности отсутствие эксплуататоров, безвозмездно присваивающих результаты чужого труда. Какое конкретно место из Энгельса вы имели в виду (приведите пожалуйста цитату) ? |
|
| Автор: | Alex [ 13-08, 17:27 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Алиса КИР писал(а): я говорю о труде, производящем товар
Какие-такие интересно товары при социализме (1-й фазе коммунистической формации) ? Если уничтожена частная собственность на средства производства, деньги полностью отменены, плановая экономика, распределение "по труду" с помощью квитанций - то у нас уже будут не товары, а продукты ! |
|
| Автор: | sladkov [ 04-09, 11:29 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Средняя продолжительность производственного строительства в СССР Всего по народному хозяйству: 8,4 года (превышение нормативных сроков в 2,9 раз). В т.ч. -- в топливно-энергетическом комплексе 11,8 лет (превышение нормативных сроков в 3,1 раза). -- в металлургическом комлексе 16,1 года (превышение нормативных сроков в 3,41 раза). -- в машиностроительном комлексе 10,4 года (превышение нормативных сроков в 2,8 раз). -- в химико-лесном комлексе 10,7 лет (превышение нормативных сроков в 2,4 раз). Источник: Стат. справочник "Народное хозяйство СССР в 1990 г.", с. 560. |
|
| Автор: | sladkov [ 12-09, 20:50 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Александр Шубин. СССР в апогее: как мы жили http://magazines.russ.ru/nz/2007/2/sh2-pr.html Опубликовано в журнале: «Неприкосновенный запас» 2007, №2(52) Александр Шубин СССР в апогее: как мы жили Александр Владленович Шубин (р. 1965) - историк, автор книг: Ритмы истории. Периодическая теория общественного развития. М., 1996; Новейшая история. ХХ век (учебник для средней школы). М., 2000; От «застоя» к реформам. СССР в 1977-1985 гг. М., 2001; Вожди и заговорщики. М., 2004; Мир на краю бездны. М., 2004; Анархия - мать порядка. М., 2005, и других. В данный момент в издательстве «Новое литературное обозрение» готовится к выходу его очередная книга - «Социализм. Золотой век теории». Александр Шубин СССР в апогее: как мы жили Что представляло из себя общество 1970-х годов? По одной версии - собрание всех социальных болезней, которые только можно придумать. По другой - эпоху процветания, о которой теперь можно только мечтать. Каждая из этих версий - миф. А каждый миф - это часть правды. СССР в 1970-е годы действительно достиг значительных успехов в обеспечении нужд населения. Но чтобы оценить эти успехи, нужно сравнивать их не с ведущими обществами того времени (США и Западная Европа), а с третьим миром. Как сказал в начале 1980-х годов турист, возвратившийся из Индии, «за социализм меня больше агитировать не надо - слишком много нищих я увидел за рубежом». Увы, либеральная интеллигенция, возмечтавшая о западных ценностях (прежде всего материальных), забывала, что от «реального социализма» возможно движение не только к западной зоне процветания, но и в третий мир. Правда и то, что в 1970-е годы в СССР нарастали кризисы, что gерестройка началась не на пустом месте. Однако слово «кризис» само по себе нельзя признать достаточной характеристикой. Требуется дополнение - кризис чего? Динамичный «застой» Сторонники взгляда на эпоху Брежнева как на «золотой век» приводят список достижений: статистика роста, построенные заводы, гениальные фильмы и другие не превзойденные до сих пор достижения. Обличители «застоя» отвечают перечнем хорошо известных, можно сказать, хрестоматийных фактов: низкое качество продукции, провалы снабжения населения, дефицит, разрушительные экологические последствия хозяйственной деятельности. Потребление сырья и энергии в СССР в расчете на единицу продукции было соответственно в 1,6 и 2,1 раза больше, чем в США[1]. Но это - относительная неэффективность, результат сравнения с экономическим лидером индустриального мира ХХ века. По старой советской привычке исследователи сравнивают эффективность советского производства с США 1980-х годов. Но СССР был среднеразвитой страной. Эффективность в капиталистическом мире, даже без учета стран третьего мира, тоже весьма различна. Приведем такой пример: в 1959 году (время западного «застоя») выработка на одного промышленного рабочего в Великобритании составляла 45% от аналогичного показателя в США[2]. По расчетам Селюнина и Ханина, реальный рост продукции машиностроения в 1976-1983 годы составил не 75%, зафиксированных в официальной статистике, а 9%[3]. Но это тоже немало. Количество рабочих в 1980-1985 годы выросло на 2,7%, а производство продукции - на 19,7%, что даже с учетом незначительной советской инфляции означает рост производительности труда. Каковы бы ни были ухищрения, позволявшие «накручивать» статистические показатели, за эти пять лет методы приписок не изменились, и статистика «отражает тенденцию», как признает даже такой критик советской системы, как Егор Гайдар. Тем более, что производство росло и в натуральном исчислении[4]. Экономический рост в СССР продолжался в период «застоя», хотя темпы его были ниже, чем в официальной статистике. Но даже критики СССР признают, что он составлял 2-4%[5], что по западным стандартам вообще нормально. Суть понятия «застой» - не в прекращении развития. Это было общество со стабильной структурой. Чтобы уйти от эмоциональных оценок, можно назвать этот период «равновесием» или «стабильностью». Производство росло, благосостояние повышалось (вопрос, успевал ли этот рост за потребностями), но общество оставалось таким же, как и десять лет назад. Перемены были настолько медленны, что были едва заметны глазу. Централизованное индустриальное общество Что за общество существовало в СССР? Оно называло себя «реальным социализмом». Но социализм, по утверждению авторов социалистических теорий XIX века (и Маркса, и Прудона, и народников) и официальных коммунистических доктрин, - это общество без эксплуататорских классов, без угнетения одних людей другими. Однако уже в 1970-е годы на интеллигентских кухнях и в заводских курилках втихомолку обсуждалась страшная государственная тайна - в СССР есть и эксплуатация, и угнетение человека человеком, и бюрократы представляют собой настоящий эксплуататорский класс. А уж сегодня и вовсе наивно считать, что в СССР построили то, о чем писал Маркс. Советское общество не было социалистическим. В 1970-е годы это «откровение» вызывало разочарование в идеалах; в наше время, когда идеалы те скомпрометированы, можно взглянуть на этот вопрос спокойнее: СССР не был раем на земле, но не был он и адом. Здесь не было социализма, но было социальное государство. Никакой критики не выдерживают также идеологические схемы, по которым СССР 1970-х годов представлял из себя тоталитарную систему, где почти все люди действовали по команде сверху, мыслили в соответствии с идеологическими заклинаниями партии и при этом все время боялись репрессий КГБ. Такую картину можно увидеть в западных фильмах о советской жизни, но в реальности советское общество было живым, чрезвычайно многообразным, «разноцветным», и населена эта страна была обычными людьми со своими нуждами и взглядами. Кто-то, конечно, верил в официальные идеалы просто как Джордж Буш-младший, но и скептиков среди советских людей было не меньше. Может быть, СССР представлял собой средневековое общество? Ну не выбилась Россия «в люди». Осталась при каком-то «азиатском способе производства». Такой взгляд характерен для людей, которые путают признаки современности с образом жизни стран Запада. Если есть в стране биржа, многопартийность и эротика по телевизору - значит, современность на дворе. Если нет - глухая архаика. Между тем современность отличается от архаики куда более глубинными, сущностными признаками. Переход к современности, модернизация - это возникновение и утверждение индустриального общества, которое характеризуется узкой специализацией и стандартизацией. Они лежат в основе промышленного производства, преобладающего в экономике, бюрократического управления, преобладающего в политике, городского образа жизни и рационального по своей форме мышления, преобладающего в культуре. Переход к индустриальному, урбанизированному обществу завершился в СССР в 1960-е годы. Достижения индустриального общества позволяют создать систему социального государства - перераспределения ресурсов в пользу уязвимых социальных слоев, -позволяющую поддерживать социальные гарантии. В основе этой фазы индустриального развития на Западе лежит государственное регулирование рыночной экономики. В СССР также возникло социальное государство, достижения которого иногда отождествляют с социализмом. Современность наступила, но переживали мы ее в своеобразной форме, отличной и от стран Запада, и, скажем, от Японии. В силу ускоренного, форсированного характера модернизации и победы в ходе революции 1917-1922 годов коммунистической альтернативы в СССР возник своеобразный вариант индустриального общества с крайней степенью этатизации, монополизации и централизации. В процессе форсированной модернизации 1930-х общество строилось по образцу и подобию фабрики. Экономика, политика, общественная мысль и культура СССР в 1930-е годы были огосударствлены, и потому процессы, происходящие в недрах бюрократии и в отношениях между бюрократией и обществом, определяли развитие СССР. Следствием крайней этатизации стали также высокая степень монополизма, индустриализма и милитаризации страны. Модель общества, утвердившаяся в 1930-е в СССР, может быть охарактеризована как государство-партия, сверхмонополия, единая фабрика. По замыслу, это было крайнее проявление принципов индустриализма - корпорация, охватывающая огромную страну. Но коммунистический проект развивался во взаимодействии со сложной социально-культурной тканью, «стихией» социальных отношений, которые оказывали на него серьезное воздействие. После того как в начале 1950-х тоталитарный проект достиг апогея, «стихия» стала брать реванш, и социальные структуры СССР формировались как компромисс между коммунистическим проектом и советским обществом. Выражением этого компромисса было распределение ресурсов между задачами модернизации и обороны, с одной стороны, и социального государства и народного потребления - с другой. Советскую социально-экономическую модель можно коротко охарактеризовать как централизованное индустриальное общество, имея в виду, что централизация управления в нем была максимальной по сравнению с другими индустриальными обществами. Из этого принципа вытекала высокая степень социальной однородности. СССР представлял собой гигантскую корпорацию и, подобно капиталистическим корпорациям ХХ века, развивался в направлении большей автономии подразделений и элементов. В ходе процесса автономизации прежде управляемые из единого центра элементы формировали сложную систему многоуровневых горизонтальных связей (хотя сохранялись и вертикальные). В случае сохранения равномерности этого процесса автономизации могло возникнуть общество с сетевыми связями, преобладающим средним слоем, высоким уровнем образования - оптимальные условия для решения постиндустриальных задач. Однако в структуре советского общества было немало того, что препятствовало развитию этих процессов. Прежде всего речь идет о крайней степени монополизма и бюрократизации хозяйства и социальных отношений. Во второй половине ХХ века динамика и проблемы советской системы во все большей степени определялись противоречием между индустриальным централизмом, вертикальными управленческими связями и растущей автономизацией, развитием горизонтальных, равноправных связей. Но чтобы «вызреть», это противоречие должно было десятилетиями развиваться подспудно. Экономика согласований В модели централизованного индустриального общества, стремившегося к максимальной рациональности, предприятия создавались как цеха единого государственного мегапредприятия. Это вело к технически обусловленному монополизму, где конкуренция не предполагалась в принципе - не могут же конкурировать между собой цеха одной фабрики, разве что соревноваться. Следовательно, ограничение использования товарно-денежных отношений в такой системе было предопределено самой структурой народного хозяйства. Ведь монополист может назначить цену произвольно. Чтобы избежать гиперинфляции в такой системе, цены должны быть фиксированы, «конституированы». Только такие фиксированные цены, изменяемые решениями власти, могли обеспечить нормальные, устойчивые связи между «цехами» мегафабрики СССР, доступ граждан к привычным продуктам и услугам. Однако в силу фиксированности цен деньги не могли играть роль универсального эквивалента. Индустриальное общество основано на стандартах, так что фиксация денежных показателей и количественное распределение обычных (предполагалось - стандартных) ресурсов не мешали модернизации на этапе становления индустриализма. Но в развитом индустриальном, урбанизированном обществе все большее значение приобретают качественные показатели. Если рабочие 1930-х годов должны были быть одеты, обуты и накормлены, то новое поколение хотело одеваться модно и питаться хорошо. Стандартизированная денежная система и плановые натуральные показатели затрудняли учет качественных параметров. Государственная плановая экономика была рассчитана на производство либо массы стандартной (причем плохо стандартизированной) продукции, либо уникальных образцов сложной высококачественной техники. В итоге часть потребностей оказывалась неудовлетворенной, продукция делилась на обычную, более доступную, и дефицитную. Дефицит стал натуральной «валютой», которая позволяла уравновешивать интересы в условиях отсутствия универсального денежного эквивалента. Если проводить аналог этого обмена с рыночным - то со средневековым рынком, где одновременно действовали разные «валюты» и бартер. Значит ли это, что речь идет об откате в прошлое? Не обязательно - ведь от нынешнего рынка качественно отличается не только обмен прошлого, но, вероятно, и обмен будущего. По принципу «отрицания отрицания» будущее, отрицая настоящее, имеет сходство с прошлым. Дефицитный эквивалент следует отличать от «экономики дефицита» - общего недостатка натуральных ресурсов, также вытекающего из монополизма советской экономики и фиксированных цен. Янош Корнаи придает этому явлению универсальное значение и сравнивает его с «насосом», откачивающим ресурсы и вызывающим дефицит всего и вся: «Предприятие при данных объемах основных фондов хочет производить больше: это стимулируется напряженными плановыми директивами, пожеланиями вышестоящих органов, а также требованиями потребителей. Для этого необходимо все больше и больше производственных ресурсов. Из-за неопределенности их пополнения предприятие стремится создать резерв. Поэтому предприятия-потребители жадно закупают сырье, материалы, комплектующие изделия, незамедлительно их используя или складируя в качестве резерва»[6]. Советский экономист Владимир Шубкин подтверждает отмеченную Корнаи тенденцию, но оценивает ее скромнее: «…дальновидный руководитель, не ждущий милостей от природы, знает, что запас карман не тянет. Он стремится накопить как можно больше сырья, топлива, материалов, оборудования. Это его капитал, который он всегда может пустить в дело или, несмотря на запреты, обменять на нужный ему ресурс или услугу»[7]. Здесь нет «жадности» и стремления получить максимум ресурсов любой ценой, как представляет дело Корнаи. Руководитель пользуется ситуацией дешевизны ресурсов, чтобы набрать козырей в игре согласований и обмена. Янош Корнаи преувеличивает силу плановых стимулов, роль потребителей (незначительную в условиях монополизма) и стремление руководителей к росту производства (оно, мягко говоря, не было всеобщим). «Насос», втягивающий ресурсы, расширял сферу дефицита, но не мог парализовать обмен. Ведь «придержанная» продукция не исчезала (лишь некоторая часть ржавела и гнила), а шла в дело позднее. Дефицит принял такие масштабы из-за того, что продукция, предназначенная для продажи по относительно низким ценам или для распределения по запланированным нормам, на деле распространялась по теневым каналам. То, что нельзя было купить, можно было достать. Важно было подключиться к соответствующей сети личных контактов. *** Советская экономика представляла собой систему со множеством сегментов, где распределение и обмен происходили одновременно на нескольких уровнях: 1. Распределение натуральных ресурсов по плану, который сам был плодом согласований между заинтересованными субъектами. 2. Обмен натуральными ресурсами между смежниками, когда каждое предприятие было заинтересовано в том, чтобы получаемый продукт соответствовал стандартам качества, но не было склонно обеспечивать высокое качество собственной продукции. Чем проще был стандарт, тем лучше работала такая система, чем сложнее продукт - тем больше было сбоев. В финале этой цепочки оказывался рядовой потребитель, который относился все более привередливо к качеству продукта. 3. Обмен дефицитными, высококачественными продуктами, которые покупались по государственным ценам, чем обеспечивалась законность обмена. Однако реальная ценность продукта определялась не его государственной ценой, а редкостью, дефицитностью. Соответственно, такие продукты редко доходили до обычного прилавка, распространяясь по закрытым каналам личных связей и затем - выполняя роль дополнительной «валюты» в системе согласовательной экономики. 4. Теневой денежный обмен (коррупция) также наличествовал, но был ограничен возможностями легально использовать большие денежные средства. Этим объясняется то, что при широких возможностях коррупции в СССР ее реальные масштабы были значительно меньшими, чем в РФ. Ведь коррумпированный чиновник брежневских времен не мог купить себе особняк в Лондоне и нефтяное месторождение. Чтобы уравновесить все эти уровни, проводилось бесчисленное количество переговоров - официальных совещаний и негласных согласований. Это была своего рода сетевая структура, но с несовершенным, медленным обменом информацией. Горизонтальные связи в советском обществе не были легализованы, развивались в тени, не составляя единого поля. Советская совещательная экономика была основана как на вертикальных, так и на горизонтальных, равноправных связях, что напоминало несовершенный рынок, хотя в той же степени было и несовершенной моделью информационного общества с его обменом сложными сигналами, не сводимыми к денежному эквивалентулными ационного общества с его обменом ой и горизонтальных, равноправных связях, что напоминало несовершенный рынок ()ований.. Основное правило игры в системе советской экономики: расплатиться обычным продуктом, а получить дефицитный ресурс - обменять количество на качество. Для обычного человека это были продукты или услуги, а для представителя правящего класса - властный ресурс. Главной ценностью для чиновников были не деньги и даже не дефицит, который играл скорее роль «доплаты», а положение в карьерной иерархии. Это положение гарантировало человеку и доступ к дефициту, и широкие возможности самореализации. До 1970-х годов карьерный рост хозяйственника обеспечивался прежде всего освоением натуральных ресурсов, успешной реализацией крупных проектов. А это требовало выгодных плановых решений, предоставления наибольших натуральных ресурсов. Таким образом, планово-административная система стимулировала индустриальный рост в связке с карьерным стимулом, а экономика согласований обеспечивала стабилизацию экономических пропорций с помощью многочисленных взаимных уступок и дополнительного обмена услугами и дефицитными продуктами. *** Сфера легализованных рыночных отношений в СССР существовала, но была ограничена и отделена от государственного кармана. Продовольственный колхозный рынок действовал легально под жестким государственным контролем. «Органы» следили за тем, чтобы не возникало спекуляции (перекупки товаров, нарушения ценовых стандартов). При этом государство допускало ограниченную сферу более высоких цен, чем в государственных магазинах, - сельский рынок. Существовал и теневой рынок промышленной продукции. Частные промышленные предприятия (как правило, мануфактурного типа) действовали в подполье, так как их деятельность была, по определению, преступной - ведь все сырье было государственным, и получение ресурсов хозяевами нелегальных цехов (цеховиками) предполагало кражу его у государства. Для централизованного индустриального общества небольшая прививка теневых структур была даже полезна, ибо они заполняли прорехи дефицита товаров широкого потребления. Но «черный рынок» становился дополнительным фактором, усиливавшим дефицит сырья. Стоило выпустить частный капитал в открытое плавание - и он получал идеальные возможности для паразитизма на формальной дешевизне ресурсов. *** Еще в 1970-е годы проводилась аналогия между советским государственным хозяйством и рынком. В 1979 году Виктор Сокирко писал: «Конечно, запрещенное идеологически и юридически, рыночное регулирование по необходимости все же существует. Через толкачей, снабженцев, леваков, дельцов, черные и прочие рынки, где вместо денег действуют связи, блат, дефициты - оно все же увязывает концы с концами, плохо и с большими потерями, но все же балансирует хозяйство и как-то позволяет ему существовать»[8]. Развивая идею Сокирко, Виталий Найшуль утверждал: «…советский бюрократический рынок устойчиво гасит действия даже таких крупных дилеров, как ЦК КПСС и Совет министров СССР... Стоит также заметить, что столь характерное для нашей страны отсутствие виноватых при наличии потерпевших является свойством именно рыночной, а не командной организации общества... Экономика развитого социализма уже не является ни строго иерархической (потому что иерархий много), ни командной (потому что командная система подразумевает единоначалие)»[9]. Аналогия неточная - ЦК КПСС, Совмин и Госплан играли роль не дилеров, а бирж. Согласование интересов осуществлялось в форме лоббирования различных социальных интересов в высших органах экономической и политической власти (ЦК КПСС, Госплан, Госснаб и другие), которые в этих условиях играли роль своеобразных бирж - центров многосторонних согласований. В отраслях аналогичную роль играли министерства и ведомства, а на местах комитеты партии и подчиненные им Советы. Они и были базовыми узлами сети согласований. Но поскольку универсальный, слепой денежный эквивалент отсутствовал, экономика согласований действовала не точно так же, как товарно-денежный рынок, и роль субъективных волевых импульсов в ней была большей. При наличии заинтересованности в бюрократической среде креативная промышленная и научная идея могла получить поддержку, которую не мог дать рынок. Отсюда, а не из рыночной экономики вытекает прорыв человечества в космос (даже на Западе - продукт государственной экономики и соревнования с СССР). Теория затухания развития из-за «бюрократического рынка» отождествляет балансирование и паралич. «Поскольку система хозяйственного управления должна поддерживать все балансы, - продолжает Найшуль, - то действия представителей иерархий основаны на согласовании, консенсусе, единогласии». Это даже позволяет Виталию Найшулю выдвинуть версию о том, что бюрократический рынок основан на действии принципа liberum veto, при котором любое решение может быть остановлено каждым участником процесса[10]. Это все же преувеличение. Решение не должно было согласовываться со всей хозяйственной сетью. Просто в выполнении данного решения участвовали прежде всего те субъекты, которые были с ним согласны. Это приводило к накоплению противоречий в среде экономики согласований, которые не могли быть разрешены в течение долгого времени, так как для этого не было создано легитимных средств. Затухающий стимул То обстоятельство, что вязкость экономики согласований не привела к остановке экономического роста, доказывает, что в СССР сохранялись стимулы роста производства. Денежная прибыль была таким стимулом в наименьшей степени. Она хоть и учитывалась в плановых показателях с 1965 года, но минимально сказывалась на жизни хозяйственников и работников. Основные стимулы были другими. Наиболее очевидно было давление высшего руководства страны, выраженное в так называемой плановости. «Планы партии» определялись прежде всего с учетом двух задач - обеспечение геополитической безопасности и поддержание социальной стабильности. Для этого требовалось определенное количество продукции, производство которой предусматривалось планами. Плановые задания представляли собой некоторый минимум, который следовало произвести, и их перевыполнение приветствовалось. Таким образом, плановое хозяйство препятствовало планомерности развития экономики прежде всего в распределении ресурсов, так как нарушение планов поощрялось. Сами планы составлялись на основе консультаций с руководством предприятий[11] и часто изменялись, корректируясь в ходе многосторонних согласований. В итоге они были компромиссом между теми чиновниками и директорами, которые стремились расширить дело, и теми, кто предпочитал жить поспокойнее. Механизм «планирования» был основан на распределении стандартных ресурсов и количественном контроле над их потоками. Если производственные показатели были ниже плановых, это могло повлечь санкции в отношении руководителей. Однако планы позволяли осуществлять только количественный контроль, и предприятия быстро подстраивались под показатели, повышение которых предусматривалось планом. Если контролировалось количество единиц продукции, предприятия обращали меньше внимания на качество. Если контролировался вес - предпочтение отдавалось производству массивной продукции. Если речь шла о реализации продукции в рублях - вымывался дешевый ассортимент. Анализируя читательскую почту весной 1979 года, заместитель главного редактора «Литературной газеты» Виталий Сырокомский писал: «Промышленности, - говорится в письмах, - не выгодно выпускать дешевую продукцию, поэтому она исчезла с прилавков магазинов»[12]. Руководство страны и отраслевых ведомств не оставляло попытки усилить контроль за качеством продукции. Но для этого приходилось вводить множество показателей, которые могли бы это качество описать. В итоге контрольные органы запутывались в гигантском потоке информации о различных показателях, достигнутых тысячами предприятий в производстве миллионов единиц продукции. Страдала также стандартизация - предприятия ориентировались на разные приоритетные показатели (ведь соблюсти сразу все даже не пытались) и выпускали детали, с трудом подходившие к деталям смежников. Качество конечной продукции страдало, но плановые «цифры» при этом выдерживались. Централизованная система планирования, контроля и стимулирования позволяла поощрять только характерные для индустриализма крупномасштабные стандартизированные технологии. Попытки выйти из положения с помощью амбициозного проекта Центральной автоматизированной системы управления (ЦАСУ) провалились - вычислительная техника того времени (не только советская) позволяла освоить только часть контрольных показателей. Магистраль мировой информационной революции шла в другую сторону - от централизации информационных потоков к их сетевому распределению. На более ранних стадиях развития индустриального общества недостатки планирования были терпимы, так как необходимое качество описывалось меньшим количеством показателей. Однако по мере развития индустриальной цивилизации стандартизация уже не могла обеспечить потребности как рядовых людей, так и военного ведомства. Но если с потребностями людей в красивой и разнообразной одежде можно было бороться, обличая «стиляг», то необходимость производства уникальной аппаратуры для высокоточного оружия обусловливалась факторами, которые лежали вне сферы подчинения кремлевскому руководству. Впрочем, и битву за моду КПСС проиграла - в 1960-1970-е годы жители СССР стали одеваться все менее «строго», а это приводило к тому, что личные потребности катастрофически превышали возможности плановой экономики. Егор Гайдар видит признаки кризиса советской экономики второй половины ХХ века в том, что «падает уровень плановой дисциплины»[13]. Но это свидетельствовало прежде всего о росте гибкости системы, а значит - ее устойчивости. Гайдар утверждает: «Если из экономической системы, в основе которой страх перед режимом, вынуть стержень, она начинает барахлить»[14]. Логика, выдающая близость крайнего экономического либерализма и сталинистского взгляда на экономику. Получается, что в 1930-е годы советская экономика не барахлила, работала как часы, а вот со второй половины 1950-х - забарахлила. И, «барахля», обеспечила значительный рост уровня жизни советских людей, начало освоения космоса, техническую модернизацию, беспрецедентную программу жилищного строительства и так далее. Если бы российская экономика так же «барахлила» в 1990-е годы, к Гайдару и другим либеральным реформаторам у населения было бы гораздо меньше претензий. Причины кризиса советской экономики крылись не в тоталитарном характере системы, работавшей «без страха, но с упреком», а в общей динамике индустриального общества. К 1960-м годам советское общество осуществило индустриальную модернизацию и двинулось дальше. А ведь вся структура централизованного индустриализма была первоначально рассчитана на проведение модернизации. Прежняя ориентация на крупномасштабные технологии (и, следовательно, на массовое стандартизированное производство) устарела. Система централизованного планирования перестала отвечать требованиям времени, потому что с трудом учитывала качественные показатели. Для технологий нового поколения, предполагающих большую сложность при малом количестве предметов в партии, количественные методы контроля в массовом масштабе в принципе не годились. Уследить за этим процессом можно было только в очень ограниченной сфере передовых военных производств. Поэтому научно-технические достижения, которыми славился СССР (космическая техника, например), могли производиться в виде исключения. Кроме нескольких узких приоритетных направлений, планы 1970-х уже не могли играть мобилизирующей роли и стали механизмом все той же экономики согласования. Насколько план был согласован - он действовал, но двигать усложнившуюся экономическую среду плановое решето не могло. И тем не менее экономика развивалась, следовательно, сохранялись стимулы к движению. Важным, хотя и второстепенным стимулом рационализации была творческая активность советского среднего слоя - интеллигенции. Армия рационализаторов атаковала чиновничьи кабинеты, а гуманитарная интеллигенция вскрывала «отдельные» недостатки. В свободное от более важных дел время чиновники нисходили до этого сообщества неравнодушных и одобряли отдельные предложения. Однако в экономике согласований внедрение предложения «из низов» было делом трудным и медленным. Быстрее двигались инновации в замкнутой системе ВПК, но в силу ее закрытости гражданский сектор получал лишь устаревшие достижения «ящиков». Может быть, на экономику давили массы потребителей, как полагает Янош Корнаи? Но у них-то было еще меньше рычагов воздействия на предприятия, чем у плановых органов. Государственное предприятие и его руководство не могли обанкротиться, так как они, во-первых, сами, как правило, были монополистами на своем рынке, а во-вторых, были подстрахованы государством. Казалось бы, руководитель предприятия в этих условиях должен быть лишен стимулов к расширению производства. Однако это не так, ибо руководитель встроен в систему бюрократической иерархии, в которой статус лица зависит от масштабов доверенного ему дела. Таким образом, в бюрократизированной системе сохраняются побудительные мотивы к расширению производства, так как последнее непосредственно связано с карьерой руководителя. Карьера - ключевой принцип действия бюрократических систем - оказалась и движущей пружиной бюрократического рынка. Корнаи пишет: «Основным мотивом является тот факт, что руководитель... идентифицирует себя с кругом своих обязанностей. Он убежден, что деятельность вверенного ему подразделения важна, а значит, обосновано его максимальное расширение... С ростом предприятия, учреждения одновременно увеличивается и власть руководителя, его общественный престиж, а одновременно и сознание собственной важности»[15]. Объяснение Корнаи недостаточно. А почему, собственно, директор «убежден»? Значительная часть чиновников и директоров была настроена консервативно и не стремилась к рискованным свершениям. Но система была еще в 1930-е годы устроена так, что увязывала «социалистическую» предприимчивость и карьерное продвижение. Дело не только в «сознании собственной важности», но и в прямой связи количественных показателей производства с положением его руководителя в бюрократической иерархии. Такое стимулирование направляло капиталовложения прежде всего в наиболее легкие с точки зрения реализации и в то же время масштабные - экстенсивные проекты. В результате рационализация производства, которая также требовала средств, но не давала столь же видимой отдачи (особенно карьерной), оказывалась побочным средством экстенсивного роста. Затраты значительных средств на строительство новых объектов вовсе не означали ускорения их ввода в действие. Экономисты Селюнин и Ханин видели причины кризиса в том, что «хозяйственники “зевнули” затухание инвестиционного процесса». Однако затухания не происходило, средства продолжали поступать. Но в условиях экстенсивной ориентации вложений и «придерживания» ресурсов хозяйственниками массовый масштаб приобрело недоосвоение выделенных фондов. Для этого не хватало техники и трудовых ресурсов. Егор Гайдар пишет: «Модель развития, к которой тяготеет социалистическая система, - создание новых крупных предприятий. Если на них некому работать, вложения оказываются малоэффективными. В 1960-х годах приток рабочей силы в промышленность сократился»[16]. Эти процессы подаются как проблемы именно «социализма», хотя речь идет о естественной динамике индустриального общества. Оно тяготеет к крупным промышленным формам. Сокращение притока рабочей силы - проблема любого зрелого индустриального общества, которое уже не может черпать ее в аграрном секторе своей страны. При прочих равных условиях сокращение притока рабочей силы может и стимулировать эффективность производства, внедрение новой техники. Но для этого не только у высших руководителей СССР, но и в толще бюрократии должен быть стимул интенсифицировать производство. Но старые стимулы исчерпались по той же причине, по которой возник дефицит рабочей силы. Индустриальное общество приблизилось к пределам своего развития по прежнему пути. В 1930-1960-е годы система продвигала наверх, стимулировала тех руководителей, которые стремились расширять свое дело, - таков был модернизационный советский проект, отождествлявшийся со строительством коммунизма. Та же система по другим ведомственным каналам выдвигала тех, кто стремился заботиться о благоустройстве территории, о нуждах трудящихся, даже о стандартах качества - если их можно легко замерить количественно. Но такая система может нормально работать, если в ней сохраняется целеполагание. Но когда эта задача перехода к индустриальному обществу была решена, понадобились новые критерии вертикальной мобильности, новые цели и ориентиры. Их с успехом могла предоставить социалистическая мысль, для которой индустриальная модернизация была лишь предварительным условием для решения собственно социалистических и коммунистических задач. Но за несколько десятилетий, пока вместо социализма строили индустриализм, теоретические модели времен Маркса пылились на полках библиотек и толковались узким кругом посвященных. Официальная идеология была далека от коммунистической тематики преодоления разделения труда, бюрократического господства и самой государственности. У правящего слоя не было понимания новых целей, стоящих перед обществом, его теоретики не знали общества, в котором жили, а после всех потрясений юности ждали покоя. Проектность советского общества была погашена, Брежнев дал бюрократии покой, постепенно остановив тем самым механизм карьерного стимулирования социально-экономического развития. Социально-экономический кризис был спровоцирован как раз той самой политикой стабилизации, которую Брежнев считал своим достижением. Купить и достать Постепенный рост благосостояния должен был снять возможные напряжения между элитой и остальным населением. Среднемесячная зарплата в 1980-1985 годы выросла с 168,9 до 190,1 рубля в месяц, а зарплата рабочих - со 182,5 до 208,5 рубля[17]. Доход от подсобного хозяйства составил в 1980 году 7% общего дохода населения, в том числе у колхозников - 27,5%[18], а в реальности, возможно, и больше. С добавлением различных выплат и льгот среднемесячная зарплата в народном хозяйстве возросла с 233 до 269 рублей[19]. Разумеется, существовало и социальное расслоение. В 1980 году в СССР 25,8% населения получали доход ниже 75 рублей, а 18,3% - выше 150 рублей (в РСФСР уровень жизни был выше среднесоюзных показателей на 4,9-5,2%)[20]. При этом цены не стояли на месте, хотя по нынешним меркам их рост был еле заметным. Так, в 1968-1973 годы цена килограмма мяса и птицы выросла в среднем с 1,622 до 1,673 рубля, то есть на 5,1 копейки. По копейке в год. Колбасные изделия - с 2,134 до 2,255 рубля - то есть на 12,1 копейки. Рыба - на 4,6 копейки, сыр - на 8. Метр хлопчатобумажной ткани подорожал на 2 копейки. Быстрее дорожали шерстяные ткани (на 1,69 рубля за метр), кожаная обувь (на 1,12 рубля за пару). Но и это - за пять лет. Телевизоры и телерадиолы выросли в цене с 286,72 рубля до 316,48 рубля, то есть на 29,76 рубля, холодильники с 208,26 до 235,27, то есть на 27,01 рубля[21]. Можно вспомнить, что эти товары были дефицитными. Но ведь у большинства советских людей к началу 1980-х были и телевизор, и холодильник. Этот рост цен был отражением собственных возможностей советской экономики, такую стабильность нельзя объяснить ростом цен на нефть. Система сохраняла собственный запас прочности, а вот нефтяной допинг сопровождался некоторым ускорением инфляции. В 1980-1985 годы цены на мясо выросли на 5%, на колбасные изделия - на 13%, на рыбу - на 2%, на сыр и брынзу - более чем на 3%, на фрукты и бахчевые культуры - более чем на 21%. В то же время цены на животное масло, яйца, сахар, крупу не изменились[22]. Инфляционным фактором стала реформа планирования 1979 года, которая стимулировала вымывание дешевого ассортимента[23]. В то время как цены на хлопчатобумажные ткани выросли почти на 30%, цены на шерстяные ткани упали почти на 5%. Если цены на радиоприемники возросли на 5%, то на цветные телевизоры упали на 9%. Средний индекс инфляции в 1980-1985 годы, рассчитанный по 37 показателям, составил 6%[24]. Таким образом, с учетом инфляции, доходы населения выросли на 5%. Однако рост доходов усиливал дефицит. Рост цен лоббировался хозяйственными ведомствами и предприятиями, позволяя таким образом «затыкать дырки» в «прорехах» плана. Помощник генерального секретаря Виктор Голиков писал Леониду Брежневу в декабре 1974 года: «Время от времени вопрос о повышении цен приобретает особо высокий накал. Как раз сейчас, когда верстается план 1975 года и готовится план новой пятилетки, борьба за повышение цен приобрела особенно высокий накал. Сошлюсь лишь на такие факты. Совет Министров СССР внес в Политбюро предложения о значительном увеличении розничных цен на все виды вин, в том числе и на плодово-ягодные (как их в народе называют, “гнилушка”), повышении тарифа на такси, а также стоимости проездных билетов в авиации. Есть сведения, что готовятся проекты об увеличении розничных цен на бензин (примерно в 2 раза), на некоторые сорта водки и все виды бальзама (тоже в 2 раза). Вынашиваются и многие другие проекты»[25]. По мнению Голикова, «всякого рода комбинации с ценами выгодны лишь Госплану, Минфину, а точнее - их руководителям, которые стремятся свою бесхозяйственность, неумение руководить экономикой закрыть “добычей” одного или двух миллиардов рублей за счет повышения цен. У кого они взяли этот миллиард? Они взяли его у собственного государства, у собственного народа». Последняя фраза понравилась Брежневу, он подчеркнул ее, так же как и другую: «Да, снижение цен - это здоровый путь, а повышение цен - это свидетельство нездоровья нашего хозяйственного организма»[26]. Голиков настаивал: «Повышение цен, наоборот, тормозит, сдерживает совершенствование производства, научно-технический прогресс»[27]. Политический центр продолжал «держать цены», планы их резкого повышения, о которых предупреждал Брежнева Голиков, тогда не осуществились. Но на потребительский рынок продолжал давить неудовлетворенный спрос. Однако его размеры часто преувеличивают, отождествляя с общим размером сбережений, что неверно: часть средств относилась к обычным накоплениям. *** Егор Гайдар утверждает, что «уже с середины 1960-х годов на большей части территории страны мясо исчезает из свободной продажи». И тут же, не замечая противоречия с предыдущей фразой, продолжает: «Купить его с этого времени можно лишь в кооперативной торговле или на колхозном рынке по значительно более высокой, чем государственная, цене»[28]. То есть - в свободной продаже. Гайдар в 1990-е вводил систему, где вовсе нет государственных цен, а свободные цены взвинчиваются в десятки раз (в отличие от советских рыночных цен, которые были в полтора-два раза выше). Рыночный сектор индивидуальных сельских хозяйств существовал параллельно с государственно-колхозной системой и был довольно развит. Индивидуальные приусадебные хозяйства, которые занимали всего 2,8% посевных площадей, давали в 1979 году 59% картофеля, 31% овощей, 30% молока, 29% мяса и 33% яиц[29]. В СССР существовало два вида цен - более высокие рыночные (аналог нынешних цен, которые посмеиваются над зарплатами большинства трудящихся) и государственные, по которым мясо и другие дефицитные продукты можно было купить не всегда и не везде. Чем был вызван дефицит в государственной торговле? Нехваткой продуктов? Смотря каких. История советского сельского хозяйства представляется либеральным публицистам как перманентный кризис, обусловленный социалистической моделью индустриализации. Предположим. Но что такое кризис? С точки зрения Егора Гайдара, анализирующего беспросветное кризисное развитие советского сельского хозяйства, в царской России конца XIX- начала XX веков аграрного кризиса не было (это при нескольких случаях голода и революции 1905-1907 годов). Почему либеральный идеолог не видит кризиса? Российская империя экспортировала зерно (напомним, что СССР делал это и во время голода 1932-1933 годов). В России росла средняя по десятилетиям урожайность зерна[30]. Но в СССР урожайность росла до 1987 года[31]. Забыв о предложенном им критерии, Егор Гайдар говорит об аграрном кризисе в СССР как о постоянной данности. Но тогда нужно предложить какие-то другие критерии аграрного кризиса, не столь щадящие досоветскую и постсоветскую Россию. Аграрный кризис в СССР был, спору нет. Но это явление в СССР было не столь постоянным, и оно во второй половине ХХ века не становилось причиной голода (что регулярно происходило в Российской империи). Колхозное (а фактически - государственное) индустриализованное сельское хозяйство обеспечило наращивание количественных показателей, что тоже было достижением. Средняя урожайность зерновых в 1970-1989 годы выросла с 15,7 до 18,9 центнера с гектара. Для сравнения, в США этот рост составил 31,6-44,8. Впечатляющая разница. Но если сравнить советские показатели с канадскими, выясняется, что разрыв был не столь существенным (21,1-21,2)[32]. В США не такой климат, как в Канаде (и в СССР). И хотя в Канаде не было колхозов и других «безобразий социализма», СССР приближался к ней по уровню урожайности. СССР импортировал зерно. Может быть, в этом заключается кризис? Егор Гайдар даже рисует страшную картину: мол, если бы СССР был изолированной от мира экономикой, плохо бы пришлось населению. Стояло бы оно с карточками в очередях за хлебом[33]. Остается спросить: а если бы Великобритания была изолирована от мира - там бы лучше было? Вряд ли. Этот пример лишний раз доказывает, что проблемы СССР вытекали из индустриализма, а не социализма. Не вполне верен и другой «хрестоматийный» факт - СССР импортировал зерно с 1963 года. Дело в том, что импортировал он его не постоянно. В 1967-1971 годы у СССР было положительное сальдо торговли зерном, причем даже в неблагоприятные годы СССР не тратил на это больше 5 миллиардов долларов (в долларах 2000 года). Нагрузка на бюджет была вполне терпимой. А после 1973 года, когда увеличились нефтяные доходы, советское руководство уже могло позволить себе безболезненно нарастить импорт. Когда цены на нефть упали в середине 1980-х годов, упал и зерновой импорт[34]. В 1976-1980 годы импорт составил 9,9% от уровня сельскохозяйственного производства страны, в 1980 году - 18,1%, в 1981-м - 28,4%[35]. По версии Егора Гайдара, только «поток валютных ресурсов от продажи нефти позволил остановить нарастание кризиса продовольственного снабжения городов» и решить другие социально-экономические и внешнеполитические проблемы. И прежде всего - временно преодолеть «ключевое противоречие советской экономики» (по Гайдару) - между растущим спросом городского населения и хроническим кризисом сельского хозяйства[36]. Но, во-первых, кризис советского сельского хозяйства в том смысле слова, который Егором Гайдаром вкладывается в слово «кризис», не был столь хроническим. А во-вторых, рост спроса на продукты питания является результатом любой урбанизации и преодолевается путем роста производства промышленной продукции (включая нефть и газ). К 1980-м урбанизация завершилась, и необходимость количественного роста производства продовольствия стала не столь актуальной. Егор Гайдар и его последователи не замечают, что «основное противоречие» советской экономики лежало не в количественных показателях, а в качественных. К началу 1980-х годов СССР продолжал сохранять сильные позиции по тем видам продукции, которые могли реально оцениваться в количественных показателях, в том числе по продовольствию. Производство основных продуктов в килокалориях на душу населения составило в СССР в 1976-1980 годы почти 3,5 миллиона килокалорий в год (наивысший показатель за всю историю России). Для сравнения - до революции производилось не более 2 миллионов килокалорий на душу в год. Американцы превзошли эти показатели СССР в конце 1930-х[37]. Но как только продукт оценивался с точки зрения его качества (то же мясо, одежда или бытовая техника), выяснялось, что плановая экономика была не в состоянии производить большое количество продуктов высокого качества. В этом и заключался кризис: справляясь с количеством, советская экономика проигрывала битву за качество. Несмотря на то что продовольственная проблема (в понимании стран третьего мира, то есть большинства стран) была в СССР решена и голод ему не угрожал, продовольственный дефицит оставался важнейшей проблемой, раздражавшей население. На заработанные деньги в провинции было легко купить только консервы и хлеб. Происходили перебои и с его поставками. В сентябре 1978 года в Йошкар-Оле, например, дошло до образования очередей за хлебом, в которые нужно было вставать с вечера, как в войну[38]. Чаще происходили перебои с хлебом в селах, что возможно только при сверхиндустриальной производственной системе, когда производитель хлеба отчужден от результатов своего труда. В январе 1979 года в «Правду» пришло 16 писем о таких перебоях[39]. Однако такие случаи все же считались чрезвычайными происшествиями. Вязкая экономика согласований не могла оперативно реагировать на изменение спроса, но почти всегда советскому человеку были доступны хлебопродукты, крупы, овощные и рыбные консервы, молоко, хотя и в поставках этих продуктов были перебои. Затратив несколько больше усилий, советский человек запасался мясом, мясопродуктами, сыром, рыбой. Снабжение Москвы, Ленинграда, Киева и ряда других городов было лучше. Эти города были центрами, откуда мясо, колбаса развозились по стране «продуктовыми экскурсиями», своеобразной реинкарнацией мешочничества. Такой противоестественный способ компенсировать разницу снабжения разных регионов был частным случаем все того же распределения, которое шло по выстроенным в обществе нерыночным каналам. *** Картина прилавков западных супермаркетов создавала у советских туристов иллюзию бесконечного отставания и часто вызывала психологический шок, кардинально менявший взгляды человека. Но порожденная советской идеологией привычка сравнивать отечественный уровень жизни с Западом, наводящая на пессимистические размышления, не отражала реального положения советского населения в мире. Между тем «социалистические» страны занимали промежуточное положение между развитыми и развивающимися странами, приближаясь скорее к первым, чем ко вторым. Это подтверждает и структура потребления в странах трех типов. Так, даже в начале 1990-х годов средний житель Турции (одного из лидеров третьего мира) тратил на питание 53% зарплаты, а средний швед - 23%[40]. Доля затрат на питание в расходах семьи в СССР снизилась в 1980-1985 годы с 35,5% до 33,7%. Освободившиеся средства шли на приобретение предметов культурно-бытового назначения и мебель (рост с 6,5 до 7,1%), а также на уплату налогов (рост с 9,1 до 9,4%) и в семейные накопления (рост с 5,6 до 7,8%). Людям казалось, что некоторый рост доходов, проходивший в условиях усилившегося дефицита, позволит накопить средства, которые решат проблемы семьи позднее. Однако по мере того, как эти надежды не оправдывались, дефицит раздражал все сильнее и превращался в острейшую социально-психологическую проблему. Таким образом, сам факт роста уровня доходов населения превращался в фактор кризиса. Если в «странах капитала» было выше социальное расслоение, то в СССР при относительно низком социальном расслоении существовали сильные региональные различия в снабжении, которые раздражали население «провинции» и настраивали его против Москвы и против «центра» вообще. «Реальный социализм» не мог обеспечить московский уровень жизни даже в крупнейших городах. Читательница «Литературной газеты» Е. Соловьева из города Коврова писала: «Хочу рассказать вот о чем. Сижу на кухне и думаю, чем кормить семью. Мяса нет, колбасу давным давно не ели, котлет и тех днем с огнем не сыщешь. А сейчас еще лучше - пропали самые элементарные продукты. Уже неделю нет молока, масло если выбросят, так за него - в драку. Народ звереет, ненавидят друг друга. Вы такого не видели? А мы здесь каждый день можем наблюдать подобные сцены»[41]. Эти сцены позволяют понять, куда пропадали продовольственные и ходовые промышленные товары, которые распределялись по плану не только в столицах. И Ковров, и Пермь, и Свердловск имели свои лимиты на мясо, масло и те же котлеты. Население имело деньги, чтобы купить продукты по относительно низким, фиксированным ценам. Но возможность получить доступ к продукту существовала далеко не всегда, и когда она возникала, человек стремился создать запас. То, что должны были получить многие понемножку, доставалось помногу тем, кто первым оказывался у кассы. Но по той же причине дефицитные товары редко доходили до прилавка, потому что первыми у кассы оказывались продавцы, их начальники и знакомые, а также начальники начальников и знакомые знакомых. Образовывались теневые сети распределения, которые окончательно иссушали и без того чахлые реки государственной торговли. Дефицит на прилавках не совпадал с положением в холодильниках. По каналам личных знакомств дефицитные продукты расходились по стране. Это даже не было воровством - за дефицит официально расплачивались. Просто одни имели возможность его купить-достать, а другие должны были давиться в очередях, чтобы просто купить. Граждане с большим интересом следили за продовольственной «политикой партии». Когда в апреле 1979 года Брежнев заявил о намерении удвоить производство мяса, в «Правду» немедленно пришло 43 письма с вопросом: «За счет каких ресурсов?»[42] Потребности людей постоянно росли по мере расширения кругозора большинства населения, и люди все чаще сталкивались с невозможностью воплотить в жизнь свои маленькие планы, в то время как им сообщали о выполнении планов системы в целом. Это неизбежно усиливало психологическое противоречие между человеком и системой. Все эти маленькие бытовые противоречия постепенно накапливались, суммировались - и вот уже в обществе росло недовольство большинства, все отчетливее формулируемое в негативный лозунг: «Так жить нельзя». -------------------------------------------------------------------------------- [1] См.: Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России. М., 2006. С. 137. [2] Соединенные Штаты Америки: Словарь-справочник. М., 1960. С. 299. [3]Селюнин В., Ханин Г. Лукавая цифра // Уроки горькие, но необходимые. М., 1988. С. 232. [4] Народное хозяйство СССР в 1990 г: Статистический ежегодник. М., 1991. С. 315, 319, 348, 402-403. [5] After Brezhnev: Sources of Soviet Conduct in the 1980s. Bloomington, Indiana, 1983. P. 69; The Future of the Soviet Economy: 1978-1985. Boulder, 1978. P. 9. [6]Корнаи Я. Дефицит. М., 1990. С. 562, 565-570. [7]Шубкин В. Бюрократия. Точка зрения социолога // Уроки горькие, но необходимые. С. 120. [8]Сокирко В.В. Экономика 1990-го года: что нас ждет? // Сборник самиздата В. Прибыловского. 1984 г. С. 1 (Архив Шубина А.В. Ф. 3). [9]Найшуль В. Высшая и последняя стадия социализма // Погружение в трясину. М., 1991. С. 30-32. [10] Там же. С. 44-45. [11] Постановление ЦК КПСС. О дальнейшем совершенствовании хозяйственного механизма и задачах партийных и государственных органов; Постановление ЦК КПСС и СМ СССР. Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы. М., 1979. С. 10-11. [12] ЦХСД. Ф. 5. Оп.76. Д. 213. Л. 189. [13]Гайдар Е.Т. Указ. соч. С. 142. [14] Там же. С. 143. [15]Корнаи Я. Указ. соч. С. 211-212. [16]Гайдар Е.Т. Указ. соч. С. 137. [17] Народное хозяйство СССР в 1990 г. С. 36. [18] Там же. С. 112. [19] Там же. С. 46. [20] Там же. С. 115. [21] Л.И. Брежнев. 1964-1982. Вестник Архива президента. Специальное издание. М., 2006. C. 177. [22] ЦХСД. Ф. 5. Оп. 76. Д. 213. Л. 31. [23] Подробнее см.: Шубин А.В. От «застоя» к реформам. СССР в 1977-1985 гг. М., 2001. С. 120-121. [24] Подсчеты по: Народное хозяйство СССР в 1990 г. С. 168-170. [25] Л.И. Брежнев… С. 174. [26] Там же. [27] Там же. С. 176. [28] Гайдар Е.Т. Указ. соч. С. 159. [29] ЦХСД. Ф. 5. Оп. 77. Д. 396. Л. 207-208; Шубкин В. Бюрократия. Точка зрения социолога // Уроки горькие, но необходимые. С. 123. [30]Гайдар Е.Т. Указ. соч. С. 149. [31] Народное хозяйство СССР в 1990 г. С. 460. [32]Гайдар Е.Т. Указ. соч. С. 211. [33] Там же. С. 161. [34] Там же. С. 173. [35]AfterBrezhnev…P. 162. [36]Гайдар Е.Т. Указ. соч. С. 183. [37]Совместное заседание Комитета по аграрным вопросам и фракции Аграрной партии Государственной Думы РФ 13 июля 1995 года. Статистические материалы по докладу доктора экономических наук, сотрудника Института США и Канады РАН Чернякова Б.А. «Аграрные преобразования в США и России: этапы, цели, последствия (1895-1995)» (Архив Шубина А.В. 1995. Май-август. С. 1). [38] ЦХСД. Ф. 5. Оп. 75. Д. 246. Л. 35. [39] Там же. Оп. 76. Д. 213. Л. 4. [40] Год планеты. Выпуск 1993 года. М., 1993. С. 297, 299. [41] ЦХСД. Ф. 5. Оп. 76. Д. 213. Л. 238. [42] Там же. Л. 172. © 2001 Журнальный зал в РЖ, "Русский журнал" | Адрес для писем: zhz@russ.ru По всем вопросам обращаться к Татьяне Тихоновой и Сергею Костырко | О проекте ==========Десакрализаторам - бой!======= |
|
| Автор: | sladkov [ 14-10, 15:22 ] |
| Заголовок сообщения: | |
http://www.communist.ru/root/archive/th ... porazhenia В.Пихорович Уроки поражения. Реализм мечтателей и утопизм прагматиков / 27.08.2005 Продолжение статьи "государство и контрреволюция" Но как могла сложиться такая ситуация в стране, где суровейший централизм являлся аксиомой государственного управления, где даже развал Союза и замена планового производства рынком производилась в строго централизованном порядке под руководством КПСС? Все дело в том, что централизм централизму – рознь. Одно дело – централизм диктатуры пролетариата, которая имеет своей целью создание условий для отмирания государства и установления полного самоуправления. Совсем другое дело, например, военно-бюрократический централизм государства, имеющего своей целью обеспечить привилегированное положение какого-нибудь класса внутри общества или нации на мировом рынке. Господствующим классом в СССР, бесспорно, был рабочий класс, и всякие разговоры о превращении «номенклатуры» в господствующий класс, есть не более чем свидетельство полного непонимания марксистского учения о классах и об их отмирании при социализме. Уничтожение частной собственности является необходимым условием исчезновения классов вообще, в том числе и рабочего касса, как класса капиталистического общества, а планируемое из единого центра в интересах всего общества производство и распределение, минующее рынок, является экономической основой уничтожения частной собственности. Но с определенного времени это экономическое основание отмирания классов начало потихонечку рушится. Причем рушилось оно при участии самого пролетарского государства. Интересы рабочего класса при этом не только не ущемлялись, но и, наоборот, для него создавались все лучшие условия. Росла заработная плата, становилось бесплатным среднее и высшее образование, рабочим предоставлялись существенные льготы для получения образования (те лица, кто проработал два и более года на предприятии, поступали в вузы вне очереди). Но, все более полное удовлетворение личных интересов рабочих достаточно быстро вступило в противоречие с классовым интересом пролетариата, который состоит в уничтожении классов вообще, в построении бесклассового общества. Сразу после революции целью планирования является формирование нового общества, а увеличение производства, повышение производительности труда – средство, необходимое (но недостаточное) условие достижения этой цели. Поближе к концу социализма средство превращается в цель. В принципе, ничего противоестественного в превращении цели человеческой деятельности в средство нет. Еще античные философы вывели категорию «целевой причины», которая была призвана показать, что в сфере человеческой деятельности связь причин и следствий вовсе не является такой однозначной как в природе, где причина обязательно предшествует следствию, а любое следствие предполагает причину. Человеческая цель не только предполагает действие по своему достижению, но и во многом полагает его, является его причиной, побудительным мотивом. «Здоровье – причина прогулки», – писал Аристотель, в то же время здоровье есть и следствие прогулки, поскольку здоровье есть цель, а прогулка – средство достижения этой цели. Коммунизм как цель социалистической революции прекрасно служил средством, побудительным мотивом, подвигавшим людей на повышение производительности труда, увеличение производства. И это повышение производства становилось нередко для людей той эпохи единственной целью, средством для достижения которой служило стремление к коммунизму. Коммунизм для людей той эпохи заключался непосредственно в сверхплановых тоннах угля, стали, дополнительных центнерах сахарной свеклы с гектара, количестве сбитых вражеских самолетов или убитых фашистов. Но такая диалектическая взаимозамена причин и следствий, цели и средств допустима только до тех пор, пока она свершается в движении, в движении к основной цели, в данном случае к коммунизму. Когда коммунизм как цель был заменен достижением все тех же дополнительных тонн стали и центнеров буряков – все перевернулось. То, что вчера работало на коммунизм, стало работать против него. На такого рода опасность для коммунизма обратил внимание в свое время Энгельс. Одной из самых опасных болезней коммунистического движения он считал оппортунизм. И давал он ему вот какую характеристику: «…забвение великих, коренных соображений из-за минутных соображений дня, эта погоня за минутными успехами и борьба за них без учета дальнейших последствий, это принесение будущего движения в жертву настоящему, – может быть, происходит и из-за «честных» мотивов. Но это есть оппортунизм, и остается оппортунизмом, а «честный» оппортунизм, пожалуй, опаснее всех других». Когда оппортунизм становится политикой правящей коммунистической партии, эта болезнь становится смертельной. Положение осложнялось тем, что оппортунизм вождей органично дополнялся оппортунизмом самых широких масс, которые с готовностью пожертвовали конечными целями движения ради «сиюминутных соображений». Считалось, что увеличение производства само по себе обеспечит появление нового общества. Вполне уместный в условиях недостаточного производства лозунг «догнать Америку» становится формулой нашего будущего поражения. Порогом, мерой, после которой количество произведенной продукции перестает работать на коммунизм, является, по всей видимости, то, что называли "коммунистическим изобилием" или "полным благосостоянием". При разумной (а не рыночной) организации потребления этот порог достаточно невысок и во многом связан с удовлетворением физиологических потребностей человека (способы удовлетворения потребностей, конечно, исторически изменяются, но количество белков, жиров углеводов, набор витаминов, необходимый для нормального функционирования организма остается приблизительно одинаковым; так же несложно рассчитать гигиенические нормы относительно одежды, жилья и т.п.) плюс небольшой избыток, дающий уверенность в завтрашнем дне. В условиях рыночной экономики, когда люди потребляют не продукты сами по себе, а стоимости, такого порога не существует вообще. Даже смерть не является препятствием для потребления («крутые» похороны, роскошный памятник и т.п.). Условием разумной организации потребления является его общественная плановая организация, когда заботу об удовлетворении материальных потребностей индивида всецело берет на себя общество, и потребление индивида не зависит от его места в системе производства и вообще от его вклада в общественное производство. Но для такой организации производства должны быть совершенно другие формы потребления. Семья как «ячейка общества» в смысле организации удовлетворения потребностей в пище, одежде и даже жилье, тут уже не годится. Почему не получились коммуны, которые создавались сразу после революции? Потому, что производство было еще недостаточным. Поэтому коммуны эти не имели экономического основания. Они держались "сознательностью" отдельных индивидов. Когда достаточный уровень производства был достигнут, вполне можно было переходить, допустим, к общественным формам питания. Это заодно сэкономило бы массу рабочего времени (но для рыночной экономики время, проведенное женщиной дома у плиты или на грядках приусадебного участка, вообще не является рабочим) для свободного развития членов социалистического общества. Еще одна проблема – одежда. Говорят, нельзя всем одеваться одинаково. Конечно нельзя: одежда полярника, скажем, слабо подходит для летнего отдыха, да и разные возрасты требуют разной одежды. Но классовое общество превращает одежду из средства защиты от неблагоприятных внешних факторов в особый знак социального статуса типу погон у военных и желтых звезд для евреев у фашистов. Кроме того, при капитализме, производство одежды – неиссякаемый источник прибыли. Говорят, что модельный бизнес сегодня по прибыльности приближается к торговле оружием и наркотиками. Боюсь, что модницам и модникам дорогая одежда приносит пользы не более, чем наркотики – наркоманам. Нет сомнения, что одежда тоже вполне может быть универсальной. В конце концов, во все века самой красивой одеждой для мужчин считалась военная форма, хотя она практически одинакова. Дело ведь не в одежде, а в общественных отношениях, которые в ней отражаются. Когда общественные отношения становятся более или менее человечными, а поэтому красивыми становятся сами люди, необходимость в украшении одеждой отпадает. Одежда становится исключительно функциональной, и только в этом будет ее красота. Разумеется, должна была меняться архитектура. В этом смысле многие социалисты-утописты с их «дворцами для трудящихся» были гораздо большими реалистами, чем мы с вами, собиравшиеся построить коммунизм, разогнав всех людей по конуркам городских квартир и сельских индивидуальных домов. "Дворцы для трудящихся" были не только вполне возможны, они были бы гораздо более экономичными и несравненно более удобными, чем индивидуальное жилье. Академик С. Г. Струмилин в написанной в 1964 году книге "Наш мир через 20 лет" посвящает целую главу вопросу об архитектуре коммунистического города и не видит ничего утопического в максимальном обобществлении потребления. Но мы останавливались каждый раз на полдороги. Мы создали отличную систему общественного питания: минимум, один раз в день подавляющее большинство наших граждан питалось в столовых и кафе. Но вместо того, чтобы развивать ее и дальше, чтобы люди могли питаться там два, три и четыре раза, мы загоняли женщину обратно на кухню. Коммунальные кухни поменяли на индивидуальные. Все равно, что заключенного за примерное поведение перевести с общей камеры в одиночку. А ведь система общественного питания не только освобождала женщин от рабского домашнего труда и давала им время для развития своих человеческих способностей, она позволяла организовать питание рационально, научно, что при семейной организации питания случается скорее как исключение. А ведь рациональное питание – основа здоровья. При капитализме, когда люди питаются неправильно, врачи и производители лекарств только радуются. Но насколько это хорошо для общества и для человека? А взять проблему транспортного обеспечения. Общее направление было взято правильно. Пользуясь тем, что у нас господствует общественная собственность на средства производства, мы стали максимально развивать общественный транспорт так, чтобы был общедоступным и максимально приспособленным для обеспечения как общественных, так и индивидуальных потребностей. Фактически любому гражданину СССР в пределах необходимости был доступен любой вид транспорта – от электрички и трамвая до самолета и такси. Автомобили в личное пользование поначалу продавались только в порядке исключения. Но потом это исключение потихоньку становится правилом, производство легковушек – едва ли не самой главной проблемой государства, а их распределение – необозримым полем для различного рода злоупотреблений. Но ведь в условиях общественной собственности – личный автомобиль – это, однозначно, роскошь. Как средство передвижения он используется крайне нерационально, больше простаивает, а если используется, то, как правило, совершенно бестолково. Даже если при социализме без легковых автомобилей нельзя обойтись, то ведь ничто не мешает всех граждан научить водить машину и организовать эксплуатацию автомобилей в порядке проката. В начале 60–х годов сеть проката легковых автомобилей начала было развиваться (существовала уже более чем в 40 городах СССР), но потом заглохла. Вместо этого мы пошли в этом вопросе по пути капиталистических стран, заставив массу людей отказывать себе в необходимом ради покупки этой дурацкой железной коробки и формируя в них чувство собственника. То же самое касается и воспитания детей. Сегодня уже никто не спорит, что советское образование было на две головы выше, чем в любой капиталистической стране. Но мало кто задается вопросом, за счет чего. Ведь денег у нас было несравнимо меньше, материальная база – значительно хуже, чем у них, и зарплата учителей была не самой высокой. Качество образования обеспечивалось в первую очередь тем, что оно было организованно в общественном масштабе. В столице и в самом забитом селе дети учились по одним и тем же программам, по одним и тем же учебникам, преподавали учителя, закончившие одни и те же вузы (система распределения выпускников), и все школьники были уверены, что при желании сами смогут поступить в те вузы, которые захотят. Но после уроков дети возвращались в семью, которая с большим или меньшим успехом тщательно стирала привитые в школе начатки общественного воспитания. Оно то и понятно, если можно было ввести общие для всех школ научно обоснованные программы обучения, то «программы семейного воспитания» были весьма различны, и сходились они только в том, что они очень редко были направлены на общественное благо, и были далеки от науки. Оно то и понятно, далеко не все родители имели педагогическое образование, не говоря уж о том, что весьма редко даже профессиональные педагоги, будучи отличными специалистами на работе, оказываются такими же талантливыми воспитателями своих собственных детей. Ведь воспитывает не учитель, а коллектив. Учитель только направляет деятельность коллектива. Самое смешное, что преимущества общественного воспитания известны весьма давно. Не зря богачи с давних времен отправляли своих отпрысков учиться именно в закрытые учебные заведения, то есть интернаты. Закрытые школы всегда считались самыми лучшими школами. Ведь и у нас бесспорно лучшими учебными заведениями были Суворовские училища, физ.-мат. школы при университетах, интернаты с углубленным изучением иностранных языков и много других подобных школ. О необходимости организации потребления на общественных началах и об общественном воспитании детей много писали классики, но у нас это если осуществлялось, то только в рамках нужды, а не как общая стратегия. Сначала это делалось по бедности. Но ведь потом можно было сделать всеобщим! Нужно было воспользоваться переломными состояниями. После войны делать все – и жилье, и образование, питание, одежду и т.п. – на новом основании, по науке, а не восстанавливать старые некоммунистические, иногда даже докапиталистические индивидуальные формы потребления, поддаваясь вполне понятному чувству – желанию побыстрее восстановить все, как было раньше, но только еще лучше. Для коренного перелома в формах потребления можно было бы использовать массовый переход людей из села в города. Многие годы они жили в общежитиях. При всех недостатках этого вида жилья, это было намного лучше, чем село. Так нужно было развивать эту форму, превращать общежития в «дворцы для трудящихся», в хорошие гостиницы или что-то подобное, что можно было бы менять при необходимости, или просто когда надоело, а не воспроизводить сельские хаты в многоэтажных домах. Фактически это так и есть: натуральное хозяйство на малюсенькой площади. Владелец такой квартиры отличается от крепостного крестьянина только тем, что тот был насильно прикреплен к земельной площади и должен за это работать на барина, а горожанин добровольно прикреплялся к жилой площади и потом должен был всю жизнь работать, чтобы заполнять ее все новыми и новыми вещами. Какой уж там коммунизм?! Уже такого рода способа решения жилищного вопроса вполне достаточно, чтобы превратить строителей коммунизма в самых обыкновенных мещан. А это, к сожалению, был далеко не единственный вопрос, который решался советским государством в мещанском духе. Именно мещанская психология большинства советских трудящихся стала питательной почвой контрреволюции. Она же служит главным препятствием на пути организации борьбы против капитализма. Капитализм, разрушая сформировавшийся при Советской власти мещанский быт трудящихся (а процесс еще не закончился), достаточно быстро размоет материальную основу мещанской психологии, но это вовсе не значит, что на смену ей обязательно придет революционное пролетарское сознание. Само по себе оно не придет. Революционное пролетарское сознание, то есть ясное понимание рабочими своего действительного места в капиталистическом мире и знание своих действительных задач, сегодня невозможно вне марксизма. А одним из центральных пунктов марксизма является вопрос о государстве, а точнее, вопрос об обязательном уничтожении буржуазной государственной машины и замене ее государством диктатуры пролетариата, которое уже не есть государство в собственном смысле слова и о его – государства диктатуры пролетариата – отмирании в эпоху перехода от капитализма к коммунизму. С первой попытки в решении этой задачи было допущено слишком много ошибок. Мало того, сама задача была отставлена в сторону, за что мы жестоко поплатились. Ну что ж, на ошибках учатся. |
|
| Автор: | sladkov [ 16-10, 13:03 ] |
| Заголовок сообщения: | о мафии |
Горько! - Пётр (2007.10.16 11:54) Сладков, а зачем Вы про колбасу? Это же не показатель. Но если уж вздумали, то хорошо бы и матчасть знать. Правильно тут "независимый" сказал, цена колбасы была 5.60, любой сырокопчёной, а себестоимость - около 8 рублей в ~70-м и около 16 рублей к 90-му году. Бюджет дотировал вроде бы колбасу, а на самом деле, учитыывая дефицит, тех, кто имел к ней доступ. То есть каждый, кто купил 1 кг колбасы в каком-нибудь 1988 году, получал из бюджета "в подарок" ~10 рублей. (мясо в это время по себестоимости было чуть меньше 9 рублей). И то же самое происходило с любым товаром, имевшем хоть какой-то спрос. Те, кто пишет о дефиците и торговой мафии, ОБЯЗАН смотреть шире. Например, откуда мясо? А из совхоза и колхоза. В колхозе, хоть для проформы, было общее собрание, без протокола которого было нельзя принять крупное решение. В совхозе - один командир, который решал всё. Укрыть 10 % скота от учёта - раз плюнуть, а 30% - не трудно. Вот больше - уже надо было договариваться с райкомом и ОБХСС, что тоже никакой проблемы не составляло. Главное - баланс интересов. То есть не передраться по-глупому. А громкие процессы были как раз против тех, кто или "брал не по чину", или "слишком правильный". Кто говорит об увеличении производства, тот тоже не знает обстановку. За 20 лет, 1965-1985, (примерно) было построено столько перерабатывающих заводов, что можно было полмира кормить. Но они были все законсервированы и стояли. Оправдывали, что это на случай тотальной войны. Кроме изумления, такое объяснение ничего не вызывает. Нет ни одного сомнения, что экономику валили вполне планово и умышленно. Здесь всего не приведёшь, но фактов против такого вывода просто нет. Зато "за" - практически вся история этого времени. И во главе этого погрома был ни кто иной, как Андропов. Если кто-то считает, что слабоумный Брежнев мог хоть чем-то управлять, - к психиатру и немедленно. Тем более, что в СССР КПГБ - партия в партии. Кто это не знает, тому - в школу. Ещё со времён Ленина была выстроена эта структура. И только при Сталине, ей, как и партией, номинально управлял Сталин. Как было на самом деле, ещё предстоит выяснить. Насчёт зарплат. Это же надо такое ляпнуть! "Рабочий получал больше Берии"! Фантастика! Рабочий до войны получал процентов 10 от зарплаты инженера. Хороший мог получать даже 800 рублей! А инженер - от 2500. Главный - 3000 - 3600. Плюс "конверты", плюс - натурой (костюмы, пайки, мебель и т д.), о чём рабочие и понятия не имели. Это была тайна, за раскрытие которой - 58 статья - клевета. И конверты были даже ещё в 1990 году! Мафия. Никакой мафии не было и в помине. Хватит пересказывать всякие глупости! Ну сколько же можно! Не знаешь, так почитай умные книжки и примени то, куда пихают колбасу, по новому назначению! Всё криминальное подполье только в тупых головах дворовых "пацанов"-алкоголиков было жутко самостоятельным. А для даже простого милиционера было ясно, как божий день, что вся эта сволочь ходит по струнке под ментами, а те, кто повыше - под КГБ. И никаких вольностей!. И ни каких вольностей и самостоятельностей ни одного дня советской власти не было! "Социально близкие" слышали? Это не в адрес управляемых и низких. Это в адрес подельников. Они вместе ещё до 1905 и позже взрывали кареты с деньгами и банки, брали кассы и рекетировали пол-России. Это тоже почти не известный пласт истории. Знают только несколько десятков случаев, а случаев были тысячи. Что называется - разуй глаза-то! Большевики и есть мафия, только не вся, а её политическая верхушка, по сути - часть международной сети, смотрящие по России. А Вы - про колбасу... Глупо и мелко. |
|
| Автор: | sladkov [ 16-10, 13:12 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Однако, Израильтянин написал: (2007.10.13 15:55) Ситуация в России многократно усугубляется тем, что борьба чекистских кланов за власть будет проходить на фоне медленно, но неуклонно разворачивающегося Мирового Экономического Кризиса. В России он проявится прежде всего, в резком и неудержимом росте цен на продовольствие. И прекратить рост цен не смогут никакие усилия правительства. Почему? Да, потому, что около семидесяти процентов продовольствия сегодняшняя Россия, уничтожившпя свое товарное сельское хощзяйство, завозит. Практически все крупные российские мясокомбинаты работают на зарубежном брикетированном мясе. А на мироврм рынке продовольствия сегодня резко не хватает! Что же произошло? Тому есть три главные причины. Первая. Это - производство бензина и дизельного топлива из растительного сырья. На это дело сегодня уходит уже до 15 процентов мирового урожая хлеба и кукурузы. Правда, в некоторых странах биоэтанол разрешается гнать только из кормовых культур, например, рапса, как в Германии. Но рапс-то выращивался немецкими крестьянами вовсе не для своего удовольствия, а для кормления коров, которые должны были давать мясо и молоко. Теперь рапс дает топливо и добавки для автомобильных моторов. Вторая причина. Это - Китай, который в последние годы распробовал вкус молочных продуктов и говядины, доля которых в рационе жителей Поднебесной в течени тысячелетий была ничтожной. Теперь молоко Германии, Бельгии и Голландии, говядина Аргентины и Бразилии уходят на стол китайскому потребителю, который сегодня уже способен оплатить самые высококачественные продовольственные продукты. А ведь китайцев полтора миллиарда! При этом уже около четырехсот миллионов живут на среднеевропейском уровне или выше. Для сравнения в Германии живет всего около семидесяти миллионов человек. Но эти причины, как бы не были они важны, не самые главные. Главная причина, это - мировые цены на энергоносители. При цене за тонну нефти в 80 долларов за баррель (около 500 долларов за тонну!), никакое сельское хозяйство не может не только развиваться, оно вообще не может выжить! Сверхдорогой бензин в баках тракторов и комбайнов, сверхдорогое электричество для кормораздатчиков и доильных аппратов животноводческих комлексов, делает при сложившейся системе цен на продовольствие труд сельхозпроизводителей абсолютно нерентабельным. Повышать же цены на свою продукцию в разы аграрии могут только при огромном сокращении числа потребителей, которые имеют возможность такое сверхдорогое молоко, масло и мясо оплатить. Что и происходит, например, в России. Виктор Алексеевич Зубков вместе с губернаторами искренне пытается сдержать цены на повседневные продукты питания. Увы! Эти попытки подобны усилиям, сдержать своими руками, сорвавшуюся вниз снежную лавину. Капитаны мировой экономики это понимают. И потому ими принято решение уже в 2009 году похоронить доллар, ради спасения которого и была несколько лет назад колоссально взвинчена цена на нефть: сейчас, вопреки всем рыночным законам, продажная цена нефти превосходит себестоимость ее добычи более, чем в десять раз! Предполагается, что нынешний доллар должна заменить новая денежная еденица по имени "Амеро", которая станет общей для всех стран Американского континента. По негласному соглашению внутри мировой элиты, Азия отдается на откуп китайскому Юаню, а Африканский континент "Золотому манделе". P.S. Ну, а что же будет с нашими Золотовалютными Резервами, половина которых содержится в долларах? Нынешний доллар предполагается обменивать на АМЕРО по курсу десять долларов за один Амеро, при сохранении в основном сложившегося на сегодня масштаба цен. Другими словами, все наши Золотовалютные резервы, Стабилизационные и иные "Фонды Развития", которыми сегодня мы так гордимся, в лучшем случае уменьшатся в десять раз. Вот на таком необычном фоне и будет проходить та схватка элитных кланов за власть в России, о которой рассказывет данная статья. Знают ли об этом в правящих кругах Российской Федерации? |
|
| Автор: | sladkov [ 23-10, 20:52 ] |
| Заголовок сообщения: | |
С форума Кара-Мурзы. Автор Артур Хачатрян Компьютер как торжество планового хозяйства СССР и сегодня живее всех живых Вопрос саморазвития СССР меня интересовал всегда, и его ответ я встретил в неожиданной области. Как то раз мне показалось интересным попробовать свести вместе те знания о компьютерах, которые у меня были с моим пониманием отношений собственности и соответствующего им устройства государства. В определенном смысле это гадание о возможном будущем СССР на компьютерной туше. Почему именно СССР ? Я к своему удивлению обнаружил, что управление ресурсами компьютера имеет сущностное сходство с социалистичеким хозяйством. При управлении процессами в компьютере, как и при управлении процессами в обществе, учитыватся только их доля общественного т.е процессорного времени. Разве не прикольно, что лучший продукт рыночного хозяйства, его сердце и нервная система, окружающий нас повсюду, олицетворяет полное торжество социалистических принципов. Это похоже на фокус, но я обмана(т.е ошибки в своих рассуждениях) не нашел. Я думаю эта статья довольно интересным образом дополняет http://vif2ne.ru/nvz/forum/0/co/229464.htm http://www.vizantarm.am/page.php?94 Компьютер как модель общественного устойства или высокие технологии как эталонное воплощение идеалов социализма Артур Хачатрян По мотивам Самодержавие и народность http://rus-proekt.ru/idea/vlast_i_narod ... 6b08076375 1.0 Введение. Компьютер это среда выполнения различных действий в ситуации с ограниченными ресурсами, и логика его управления исходит именно из задачи эфективного использования этих ограниченных ресурсов. Существует целая теория построения программ, управлящих компьютером - ОС, основаная на множестве математических и кибернетических работ, и функционирование ОС есть реализация научных знаний, а не прозрения инженера. Потому имеет смысл подробно рассмотреть выводы науки управления реализованные в ОС, останавливаясь на технических деталях реализации этих рецептов в той мере, в какой необходимо, что бы понять какая концепция управления ресурсами реализована в ОС, и как организован доступ и владение этими ресурсами в ОС. По ходу выполнения этой задачи мы убедимся, что концепции доступа к ресурсам в компьютере обладают сущностными чертами, позволяющими их сопоставлять с определенными общественно-политическими доктринами. Сформулированная цель становиться еще более интересной, если вспомнить, что среди технических объектов, созданных человеком компьютер выделяется своей универсальностью, основанной на единном представлении информации, позволяющей работать со всеми объектами, которые можно представить таким образом. Благодаря такому подходу, компьютер может управлять самыми разнообразными устройствами, позволяя динамически расширять список устройств, с которыми он может работать. Способность компьютера работать с очень широким набором устройств, позволяя людям осуществлять какие то свои цели и по сути безграничная расширяемость этого списка устройств делает компьютер уникальным устройством управления с точки зрения разнообразия, универсальности и расширяемости объектов, которыми он может управлять, приближая его в этом качестве к такому древнему изобретения человека, как государство. Если же к списку технических объектов добавить такие активные виртуальные объекты как разнообразные программы, для работы с которыми компьютер и создавался, то сравнение становиться еще полнее. В естествености такого сравнения и в интересности можно убедиться проведя сравнение более детально. В действительно, говоря о компьютере, надо учитывать, что все интересные для нас свойства компьютера определяет набор исполняемых им программ, без работы которых компьютер просто кусок железа. Существует одна особая программа, называемая операционная система (ОС), которая всегда исполняется на компьютере, и которая имеет ряд специфических целей, которые она должна выполнять. 1.1 Виртуальная власть Прежде чем перейти к перечислению задач, которые должна выполнять эта программа, перечислим некоторые такие программы - всем известные "Окна", винда ("Windows"), чуть менее известное "Яблоко"(Macintosh), гораздо менее известный Линукс. Задачи которые решают эти ОС формулируются очень просто и понятно - обеспечить управление доступными аппаратными ресурсами, предоставляя всем удобный способ решения пользовательских задач, позволяя сосредоточиться на той стороне задачи, которая связанна с выполнением именно пользовательких действий, не описывая явным образом действий связанных с использованием и взаимодействием с аппаратными ресурсами, которые он использует при решении пользовательских задач. Т.е пользователь использует удобное и понятное с точки использования логическое представление того или иного аппаратного ресурса, и не вникает в детали связанные с функционированием этого устройства. Например пользователь дает задание программе нарисовать квадрат с длиной стороны 3 см, в центре экрана, с толщиной линии в 0,01 мм, и линия при этом должна быть красного цвета. Пользователь совершенно не вникает в технические подробности, как монитор будет все это делать, он работает с логическим представлением монитора, который для него нечто похожее на большую тетрадь с мелкими клеточками, которые можно закрашивать в разные цвета. Всю техническую часть работы с устройствами ОС берет на себя, позволяя пользователю работать с понятными логическими образами этих устройств. Конечно, с устройствами нельзя делать произвольные действия, набор возможных действий с логическим образом устройства ограничен, но он достаточен для того, что бы можно было сделать всю необходимую работу с этим устройством. Например, для того, что бы можно было рисовать на мониторе, мы должны уметь совершать действия двух типов - менять цвет нужной нам бесцветной клеточки, и менять цвет клеточки, уже имеющей цвет. Потому если бы мы не могли закрашивать клеточки монитора в нужный нам цвет, мы бы не могли использовать монитор должным образом. Та же проблема была бы, если бы мы не могли изменять цвет закрашенной клеточки. Есть еще одна важная вещь, которую делают все ОС - унифицированный способ, которым они позволяют пользователю выполнять какое либо действие, или использовать какой либо ресурс. На самом деле мы имеем дело с целой моделью использования ресурсов и выполнения действий. Для выполнения произвольных задач, любая программа, как минимум, должна иметь доступ к памяти и к процессору. В памяти храниться информация необходимая для текущей работы. Процессор же, и только процессор, информацию обрабатывает. Мы видим, что память это просто некое абстрактное хранилище, аналог абстрактного здания. А процессор, это такой абстрактный завод, который как то обрабатывает информацию. Понятно, что для выполнения произвольной работы минимальный набор действий заключается в том, что информацию надо откуда то прочитать, обработать и записать куда нибудь результаты работы. Вся невероятная универсальность компьютера как абстрактного завода достигается тем, что в отличии от материального мира, информация имеет очень простую структуру, и для ее полноценной обработки достаточно производить один и тот же набор ограниченный и легко реализуемый набор действий. Теперь объясним это поподробнее. 1.2 Виртуальный завод Мы уже говорили о разных ресурсах, и говорили о том, что существуют инструкции по обработке информации для процессора, в том же контексте мы уже использовали термин "программа". Теперь уже ясно, что программа это определенная совокупность инструкций обработки информации. Общая модель работы, реализованная во всех ОС, заключается в том, что программа и используемые ею данные должны находиться в памяти, и область памяти, в которой находиться программа, трактуется как единный активный объект, называемый процесс. Он имеет приоритетное право доступа к областям памяти, которые занимает. Только процесс имеет право обращаться к процессору, желая поручить ему выполнение каких либо инструкций по обработке информации или доступа к незанятым областям памяти, пытаясь туда чего нибудь записать, или прочитать из них что нибудь. Итак ОС различают пассивные ресурсы, которые никогда не могут обращаться к процессору, и активные объекты, которые такое право имеют. Как уже было сказанно, активный объект от ресурса отличается не только правом обращаться к процессору, но и наличием инструкций, которые эти действия выполняют и определенной структурой - местом, где записанны его инструкции, и приоритетным правом доступа к этому месту. Помимо прочего, ОС обязательно регистрирует все используемые ресурсы, и регистрирует все существующие процессы. Инструкции заставлющие процессор выполнять определенные действия, вполне аналогичны тем производственным ресурсам, которые способны совершать различные преобразования материальных ресурсов, вся совокупность инструкций программы вполне аналогична уже какому либо промышленному объекту. А область памяти, включающая в себя эти инструкции вполне аналогична месту, на котором расположен промышленный объект. Итак мы видим, что наличие регистрации процесса, наличие собственных активных и пассивных ресурсов процесса в области памяти, в которой он расположен, позволяет провести вполне очевидную аналогию между процессом в ОС и субъектом, осуществляющим хозяйственную или общественную деятельность в обществе. И мы видим, что субъект активности в ОС - процес обладает суверенитетом и собственностью. Когда мы рассмотрим исторически существующие типы ОС, мы увидим, что эта аналогия простирается горазда дальше. Но надо сказать, что с точки зрения ОС не возможно провести никакого разделения между видами активности процесса, как это делается в обществе, так как в ОС ни каких понятий, похожих на прибыль не существует. 2.0 Аналогия между виртуальным управляющим (ОС) и устройством общества. Поговорим о двух исторических типах винды, возникших в связи с разными величинами основных аппаратных ресурсов компьютеров, доступных ОС. Начнем с Windows 3.x, пропуская совсем уж примитивную ее предшественницу - ДОС, как не представляющую интереса в связи с предметом статьи. Эта ОС была многозадачная ОС, т.е количество процессов, находящихся в памяти для исполнения ограниченно только ресурсами машины, и у ОС существует специальный механизм регулирования доступа процессов к процессору, так как процессор одновременно способен выполнять строго ограниченное количество процессов. Решение возникающего противоречия в том, что в каждый момент времени, в ОС может исполняться только один процесс, но система регулирует активность процессов организуя исполнение процессов дискретными порциями времени, ограничивая максимальную длительность порции, ставя остальные процессы в очередь на исполнение, и с высокой скоростью переключая процессы из активного положения в положение ожидания исполнения. Естественно, из-за маленькой величины порции непрерывного исполнения и высокой скорости переключения люди не замечают переключений, эффект в некотом смысле похожий на используемый в кино или телевидении, но интересен именно механизм переключения, который является способом управления активностью процессов, а не тот факт, что глаз человека имеет конечную скорость реакции. Очевидна связь этого принципа управления активностью, основанного на времени, с доктриной социализма, основанной на управлении общественно необходимым временем, потраченным на определенное действие. Теперь обратим внимание на другую сторону работы процессов в Windows 3.x - каждый процесс имел доступ ко всей памяти, которая доступна ОС. Т.е он мог специально, или по ошибке изменить информацию в области памяти, в которой написан другой процесс, и этого как правило было достаточно для непоправимой порчи последнего. И что самое страшное, можно было испортить области памяти, в которых находилась сама ОС - т.е повредить саму систему. Итак отсутствие структурирования прав доступа при коллективном использовании ресурсов может легко уничтожить систему - и эта беда всех известных систем социализма. Можно добавить, что эта модель коллективного использования ресурсов, реализованная в Windows 3.x удивительно похожа на советскую модель управления хозяйственной жизни общества, основанной на министерствах, напрямую управляющих всеми хозяйственными процессами, благодаря чему практически не существовало более или менее автономных субъектов хозяйствования, со всеми пороками, вытекающими из этой модели. Действия субъектов, не предусмотренные при проектировании министерств, т.е действия, для которых не предусмотрена некоторая процедура реагирования, и которые потенциально могли наносить вред системе управления, спокойно могли распространиться на все систему управления, выходя за границы министерств, блокируя работу системы управления и разрушая её. Таким же разрушительным эффектом будут обладать и конфликты и проблемы, по разным причинам не нашедшие решения в рамках установленных процедур в министерствах, и в силу того, что министерства были государственными органами управления, такие конфликты просто выходили за границы министерств, накапливаясь в самых верхних эшелонах органов управления. Механизмы лечения этой проблемы существуют, о них поговорим, когда будем говорить о моделях работы современных систем, например Windows ХР или Линукса, но надо сказать самое важное, описанное неидеальное решение возникает как следствие крайней ограниченности ресурсов, когда решения, структурирующие и управляющие доступом к коллективно используемым ресурсам, невозможны из-за своей затратности. 2.1 Трактовка собственности как защитного механизма для субъекта активности. Теперь перейдем к принципам работы современных ОС. В этих ОС право привелигированнов доступа к собственным областям памяти перешло в право исключительного доступа. Никакой процесс не может получить доступ к собственной области памяти другого процесса, что бы исключить саму возможность повреждения одного процесса другим, и тем более не возможен доступ к областям памяти, используемым самой ОС. Причем это не просто некий административный запрет, а система мер, приводящая к тому, что процесс в принципе не может получить доступа к чужой области памяти. Система мер сводиться к тому, что работа с памятью организовывается тем же образом, что и с другими ресурсами. Т.е каждый процесс работает с логическим образом памяти - виртуальным адресным пространством, считая, что вся память принадлежит только ему. Когда ему надо получить область памяти, он обращается специальным образом к ОС, и она выделяет ему эту физическую память. Соответствие между реальной физической областью памяти, и фигурирующими у процесса логическими адресами знает только ОС, ее внутренние структуры, занимающие поддержанием такого соответствия. Никакой процесс не может получить доступа к этой таблице соответствия, значит не может узнать адреса памяти, используемые чужим процессом и изменить их каким либо образом. Если же необходимо передать информацию из одного процесса другому, применяются специальные механизмы, контролируемые ОС, гарантирующие согласие другого процесса на манипуляции с его областями памяти. Как видим для гарантирования сохранности информации и целостности процессов в ОС применяется целый механизм, что конечно же увеличивает издержки, связанные во многом именно с межпроцессными коммуникациями (все способы передачи информации между процессами), но несравнимо повышает устойчивость системы к случайным и даже к направленным попыткам нанесения повреждения. Трудно не заметить сходства этого механизма обеспечения отказоустойчивости с институтом собственности в обществе, тем более что существует и формальное сходство в исключительности владения некоторыми ресурсами. Однако интересно, что по существу мы имеем дело именно с социалистической трактовкой собственности, как механизма долговременной аренды с исключительным правом владения собственности, так как процессы в ОС могут завершать свою работу, освобождая используемые ресурсы для повторного использования другими процессами. Более того, как говорилось на самом деле полным хозяином всех ресурсов является ОС, что невозможно не сопоставить с общенародной собственностью, хотя кажется возможным дать и другую интерпретацию фунций ОС как фунций демократического государства, обеспечивающего соблюдение некой процедуры при использовании ресурсов. Проблема второй трактовки в том, что ОС действительно является единственным хозяином ресурсов, так как минуя инструменты ОС не возможно иметь доступ к аппаратным ресурсам. И хотя по сути ОС использует свои возможности только для организации строгово формализованного доступа к логическим ресурсам, что и содает возможность второй трактовки, эта ситуация совпадает именно с первой трактовкой. Процессы в компьютере могут порождать другие процессы, которые могут наследовать ресурсы родительских процессов, но могут иметь и собственные ресурсы. Внутри самих процессов могут быть потоки исполнения, сообща используещие ресурсы данного процесса, в этом случае механизм взаимодействия потоков в процессе должен обеспечивать сам процесс. Как видим процесс является весьма удачной аналогией субъектов хозяйствования в общественной жизни. Теперь самое время вспомнить о механизме переключения активности процессов, обеспечивающего доступ процессов к процессору. Этот алгоритм называется планированием процессов, а сам механизм, осуществляющий управление процессами называется планировщиком процессов, и даже своим названием он похож на институт Госплана, который согласно социалистическому пониманию хозяйствования занимался распределением общественного времени между разными субъектами хозяйствования. Механизмы планирования процессов могут быть достаточно изощренными, описывая достаточно сложные объекты (т.е сложные структуры процессов) и сложные реакции на эти объекты, что реально сближает этот механизм с Госпланом. Соль в том, что этот способ реагирования на разные объекты у планировщика может быть произвольным, и согласно этому механизму будут распределяться ресурсы компьютера. Чтобы проведенная аналогия стала нагляднее, скажем, что процессор можно сопоставить совокупной производительности общества. Планирование распределения ресурсов является в социалистическом понимании планированием распределения определенного количества времени, выделяемого обществом данному субъекту хозяйствования. Как видим задачи планировщика задач процессора и Госплана совпадают полностью. 3.0 Среда разработки программ как аналог политической сферы. Компьютер как модель общественной жизни имеет одно ограничение, в нём программы не возникают, их пишет человек. Т.е механизм отбора и оценки полезности программ, столь существенный в общественной жизни, в компьютере отсутствует напрочь. Этот механизм существует вне самого компьютера, но он реально существует в околокомпьютерной жизни, в той среде, в которой эти программы пишут. Большая часть программ, испльзуемых в ОС Линукс, написаны бесплатно, людьми имеющими зачастую другую работу. Благодаря тому, что тексты программ бесплатны и общедоступны, любой другой человек может исправить эту программу, если его, что то в ней не устраивает, и если автор перестал ее развивать. Многие сложные программы пишуться людьми, получающими деньги именно за эту свою работу в коммерческих фирмах, зарабатывающих деньги другим способом. Но принципиален именно тот момент, что финансируются проекты, получившие популярность в обществе или финасируются новые проекты, с надеждой на их будущую популярность, правда если эта популярность так и не возникнет, финансирование проект прекратиться. В общем, для открытых проектов принципиальна именно популярность, связанная с высокой оценкой потребительских качеств программы, а финансы для развития проекта находяться именно под его популярность. Потому получается, что если есть среда, в которой могут начинаться новые проекты, и в которой может всем обществом оцениваться популярность этих проектов, то эта среда будет создавать новые программы и проводить их совершенствование со временем, так как ресурсы необходимые для создания программ будут находиться. Т.е очень неожиданным образом компьютер как объект управления, и вся околокомпьютерная среда показывают, что среда, в которой нет ничего, похожего на деньги, может функционировать, эффективно используя доступные ресурсы, и развиваться, если будет обеспеченна оценка нужности продуктов людям, если будет механизм позволяющий тратить ресурсы на нечто новое, эфективность которого еще неизвестна - т.е все основные принципы известной нам модели, казалось бы, канувшего в лету социализма. Напомню, что нерыночный способ порождения новых проектов, и оценки их нужности обществу существовал и при социализме. Это становиться возможным именно потому, что даже в обрисованной околокомпьютерной среде порождения новых программ и их совершенствования механизм оценки издержек фактически отсутствует, как второстепенный, ввиду того, что идет конкуренция качества, а не издержек, и в деле достижения качества важнее не количество затраченных ресурсов, а качество замысла и реализации. Однако вполне можно в качестве механизма порождения новых проектов и оценки их общественной нужности на нижнем уровне использовать рынок, сочетая его с планированием и распределением основных ресурсов на верхнем уровне, основанном практически на любой концепции распределения ресурсов, выводимой из каких то геополических или социальных доктрин. Из проведенной выше аналогии вполне ясно, что общество, сочетающее оба принципа будет динамичным и эффективным, так как рыночная среда позволяет легко решает вопрос создания новых проектов выделением личных активов под свой личный страх и сочетать этот механизм с высокоуровневым планированием определенных глобальных потоков и процессов, задающих общую картину исходя из каких то принципов - скажем из принципов геополитики, определяющих функционирование остальных мелких процессов нижнего уровня, которые уже могут быть и рыночными. 3.1. Виртуализация использования ресурсов как универсальный механизм организации надсубъектного взаимодействия, имеющего собственную субъектность Есть еще один принцип, касающийся организации взаимодействия суверенных объектов в компьютере. Коротко говоря, этот принцип сводиться к тому, что суверенным субъектам только кажется, что они имеют исключительное право владения своими ресурсами. На самом деле, ими владеет суверен более высокого уровня. В описаннной нами ситуации, в компьютере владельцем ресурсов является, как уже говорилось ОС, но процессам кажется, что они владеют ресурсами. Каждый раз, когда процесс обращается к ресурсу, реальное взаимодействие осуществляется только через саму ОС. Неполное, виртуальное владение ресурсами у субъектов низшего уровня, и полное владение ресурсами у субъектов высшего уровня - это и есть принцип организации компьютером взаимодействия суверенных субъектов. По подобной же схеме в общественной жизни существуют все интеграционные межгосударственные объединения. Как правило всегда есть ресурсы, которые регулируются не местными государственными органами, а выведенны в централизованное, отдельное управление специальных интеграционных органов. Эта схема довольно универсальна, и в компьютерах с ее помощью удается виртуализировать все ресурсы, и обманывая уже и ОС при помощи специльных аппаратных решений. Таким образом на одном компьютере можно запускать два разных экземпляра ОС. Это может быть два экземпляра одной ОС, или экземпяры разных ОС - Линух и Windows XP, например. На практике такие схемы большей частью осуществляются для более эфективного использования аппаратных ресурсов, но не для получения некой супер-ОС, собранной как из кубиков из локальных ОС. Т.е эти схемы аналогичны экономическим интеграционным объединениям, с управлением ресурсами, имеющими заначение для хозяйственного процесса. В компьютерной практике, такие супер-ОС существуют, но по разным причинам не получили широкого распространения. Они руководят ресурсами более высокого порядка, чем имеющиеся в распоряжении обычных компьютеров - вычислительными компьютерными сетями. Нет смысла создавать такие изощренные решения для управления ресурсами обычного компьютера, так как во всех реальных задачах обычные ОС вполне адекватны. Нетрудно увидеть в этих супер-ОС аналогию несостоявшегося пока Еврогосударства. 3.2 Разработка программ как Виртуальная политика Довольно любопытно рассмотрение многократно отмеченных особенностей функциониравания ИТ сферы с точки зрения сравнения с функцией политических партий в обществе. По определению партия должна работать с общественными смыслами для того, что бы могла опираться на народ для реализации своих целей по достижению власти и управлению страной. Люди из этой сферы должны уметь сводить многообразные явления общественной жизни к неким универсальным и понятным смыслам. И в этом нетрудно рассмотреть общность с действиями многочисленных лидеров ИТ проектов, которые должны уметь выражать многообразие пользовательских запросов на языке информационных понятий в процессе проектирования и создания программ. Можно было бы сказать, что это норма для всех инженерных дисциплин, и это было бы безусловной правдой. Но не всей правдой, так как уже говорилось о том, что ИТ сфера очень универсальна, и в этом качестве резко отличается от прочих инженерных дисциплин. Деятельность лидеров ИТ проектов в общем случае не подчиняется, кстати говоря, никакой демократии, решения лидер проекта вполне может принимать единолично, хотя перед этим он может долго обсуждать каждое принципиальное техническое решение с сообществом или с коллегами по проекту. Но решение принимается индивидуально. Т.е деятельность этих комманд подчиняется сугубо професиональным критериям, в соответствии с тем, как эти критерии понимают лидеры проектов. Наличие конкурентной среды, свободы начала новых проектов, свободы ветвления проектов с любой точки их развития, наличие среды пользователей в конечном счете оценивающих работу тех программ, которые разрабывают разные комманды ИТ сообществ, приводит к резкому уменьшению волюнтарных решений в управлении проектами, и делают не критическими все их ошибки. В общем довольно понятно, что так или иначе, существенные стороны этой модели реализованы в рамках политического процесса в партийной среде, даже если партия одна. Т.е мы видим, что рассмотренная нами ранее модель фунционирования ИТ сферы имеет сущностностую аналогию с политической сферой, причем аналогия заходит довольно далеко. Например отдельный ИТ проект вместе с его сообществом, по совокупности протекания рабочих процессов вполне можно рассматривать как аналог политической партии, а конкуренцию разных ИТ проектов как аналог партийной конкуренции. Но есть еще одна интересная аналогия - периодичности выборной системы соответствует периодическое обновление ПО обеспечения компьютера, вместе с обновлением самой ОС, и процесс перезагрузки компьютера для загрузки новой (обновленной) ОС. Заметим, что обновленные программы могут содержать, как просто исправления ошибок, так и изменения их дизайна разной степени - что тоже очень хорошо соответствует сущности обновлению политической сферы после выборов. А процесс перезагрузки компьютера для загрузки ОС это и есть передача власти в результате выборов, в результате выгрузки одного субъекта, управляющего ресурсами, и загрузки другово, и это не просто случайное соответсвие, а сущностное, так как ОС является хозяином апаратных ресурсов компьютера, значит необходимо ее выгрузить, т.е лишить ее контроля над этими ресурсами, и загрузить другую. Технически невозможно загрузить какую либо ОС при активном состоянии другой, так как ОС, находящаяся в активном состоянии, заблокирует все попытки установления контроля над аппаратурой другой ОС, оставив ее незагруженной. 3.3. Гармония. Принцип избыточной самоорганизации После этого наша модель приобретает завершенность, рынок, государство, и политическая сфера как аналоги Интернета и потребителей ПО, ОС, и сообщество разработчиков ПО вместе с лидерами разных проектов. До сих пор речь шла только о аналогиях, и мы даже не поднимали вопрос эфективности тех или иных решений применяемых в ОС, в реальном обществе. Но после выяснения соответствия ИТ сферы политеческой сфере сам собой возникает вопрос о эфективности такой попытки. В компьютере ОС олицетворяющая всю полноту власти над ресурсами не способна подвергаться обратному оперативному воздействию среды разработки программ, и сама не способна влиять на этот процесс, даже сама постановка этого вопроса вызывает недоумение ввиду полного не понимания постановки вопроса. В обществе же власть всегда способна влиять с разной степенью эфективности на все процесы, в том числе и на процесы, влияющие на свое формирование. И эта разница в способности влиять вызванна довольно очевидной причиной - ресурсы, которыми управляет ОС и ресурсы, в которых формируется ее обновление никак не связаны друг с другом, кроме того, если компьютер используется для создания программ, которые в дальнейшем используются для обновления самой ОС, то ОС никаким специальным образом не отслеживает процессы, которые могут создавать такие обновления, и потому и никак не реагируют на такие процессы. А человеческое общество это в целом единное ресурсное пространство, и власть всегда замечает процесы, способные влиять на нее, и радикальное решение этих проблем трудно представить. Однако нетрудно заметить, что общественная мысль шла в направлении приближения ситуации с обществом к ситуации с компьютером. Т.е старались уменьшить объём полномочий власти, и формализовать её компетенцию. Однако это выглядит как излишне упрощенное решение. Ведь реально объем полномочий общества в целом всегда больше чем объём полномочий всех его институтов, и надо развивать именно способность общества к самоорганизации, так как при всей раздробленности и хаотичности этого процесса, это единственный способ полноценной реализации воли общества помимо власти. И способность к самоорганизации надо повышать всеми способами - от технического аспекта, до обучения людей коммуникативным навыкам, позволяющим эфективно самоорганизовываться и работать совместно, так же надо учитывать и стратегические аспекты этой способности к самоорганизации, так как при наличии серьезных научных и философских проблем любая оперативная смыслообразующая работа будет просто не эфективна. Последний принцип реализации обратной связи можно назвать принципом избыточной самоорганизации, он позволяет конструировать даже парадоксальную систему - авторитарно -демократическое общество, например. Т.е власть получает полномочия, позволяющие в обществе поддерживать необходимое распределение ресурсов, и общество, имеющее необходимый запас свободы, и способности к самоорганизации для корекции позиции власти. Опять подчеркну, что все это касается не только возможностей оперативного порядка, но и стратегических областей - науки, культуры, философии, религии. Т.е грубо говоря, общество должно быть способно финансировать определенный объём работы в науке, искустве, философии и религии, независимо от того выделяет ли власть деньги конкретным людям для их проектов. Наличие дешевого и доступного сетевого соединения и разные интерактивные сетевые службы имеют огромный потенциал в вопросе взаимодействия партий с обществом, именно эти технологии стали той средой, благодаря которой стала возможной активная самоорганизация людей в различные ИТ проекты. Как пример способов самоорганизации можно привести разные (местные, глобальные) референдумы, возникающие при помощи некой формальной процедуры с использованием Сети, как механизма коммуникации и регистрации, существенной упрощающие и убыстряющие такие формы управления, позволяющие их активно испольозовать. Естественно Сеть, используемая для таких процедур, должна специально поддерживатся на требуемом безопасном уровне. Так же очень интересны могут быть разные коллективные сетевые исследования, выражающие волю людей в разных областях науки, которые конечно не требуют больших затрат на эксперементы. Последнее позволит компенсировать давление власти на разные области науки, её догматизм, возникающий вследствие этого давления. Можно добиваться аттестирования таких "коллективных ученных" установленным порядком, но можно и делать паралельную процедуру аттестации. Заключение Кратко сформулируем еще раз сделанные в статье выводы -Полным хозяином всех ресурсов компьютера является ОС, что невозможно не сопоставить с общенародной собственностью в обществе. -Вполне очевидна аналогия между единицей активности и использовния ресурсов в ОС - процессом и субъектом, осуществляющим хозяйственную или общественную деятельность в обществе. -Механизм обеспечения отказоустойчивости процессов сходен с институтом собственности в обществе, тем более что существует и формальное сходство в исключительности владения некоторыми ресурсами -Субъект активности в ОС - процес обладает чертами, которые можно сопоставить с суверенитетом и наличием у процесса собственности. -Мы имеем дело с социалистической трактовкой собственности, как механизма долговременной аренды с правом исключительного использования ресурсов, так как процессы в ОС после завершения своей работу освобождают используемые ресурсы для повторного использования другими процессами. -Очевидна связь принципа управления активностью процессов, основанного на времени, с доктриной социализма, основанной на управлении общественно необходимым временем, потраченным на определенное действие. И из аналогии между собственностью и механизмом обеспечения отказоустойчивой работы процессов возникает естественная трактовка смысла механизма собственности. Можно добавить, что сравнивая разные модели коллективного использования ресурсов, реализованная в ОС разного поколения, мы видим, что механизм реализованный в Windows 3.x из-за большой скудости доступных на тот момент аппаратных ресурсов, удивительно похож на советскую модель управления хозяйственной жизни общества, основанную на министерствах, напрямую управляющих всеми хозяйственными процессами, благодаря чему практически не существовало более или менее автономных субъектов хозяйствования, со всеми пороками вытекающими из этой модели. Например, действия хозяйствующих субъектов, не предусмотренные дизайном такой системы управления, неминуемо должны были спокойно распространяться на все систему управления, блокируя её работу и разрушая систему. На примере компьютера можно видеть, что среда ориентированная на эфективное использование ограниченных ресурсов, в сочетании с опережающим развитием ее способности к избыточной самоорганизации вполне способна к устойчивому саморазвитию. |
|
| Автор: | sladkov [ 04-12, 02:10 ] |
| Заголовок сообщения: | |
...миссия левых (в отличие от обычных правозащитников) заключается в том, чтобы предложить обществу ясный ответ — чем можно заменить капитализм. Сегодня проявились три основные позиции. Первая — «теория малых дел»: на этом этапе мы должны, участвуя в протестных движениях, воздерживаться от пропаганды идей социализма. Эта позиция с предельной четкостью изложена лидерами Института коллективных действий и поддержана, естественно, либералами (принципиальными противниками социалистических идей). Вторая позиция — нужно бороться «против капитализма», не очень отвлекаясь на мелкобуржуазные по сути протестные движения. Наиболее жестко ее отстаивали украинские марксисты-ленинцы. Третья позиция — Советское Возрождение в широком смысле слова (есть еще одноименная организация) — заключается в том, что отстаивание и развитие социалистических идей — это основной смысл участия левых в протестном движении, если они действительно представители левых, социалистических взглядов, а не обычные правозащитники и тред-юнионисты. Борьба за социализм является и главным средством борьбы против капитализма, и наиболее перспективным путем решения проблем, с которыми столкнулись несчастные граждане, по разным причинам доведенные до участия в протестной активности. Чтобы бороться за социализм и успешно вести социалистическую пропаганду в протестном движении, нужно самим представлять себе социалистический идеал, причем в связи с протестным движением. Ключом к этому и является советская самоорганизация. Потому что социализм — это общество, где власть находится в руках самоуправляющихся трудящихся, а не господствующих классов. Чем больше в обществе самоуправления работников, тем больше социализма. Структурной формой социализма являются Советы, управляемые самими работниками, а не какой-нибудь бюрократической структурой. |
|
| Автор: | sladkov [ 06-01, 22:27 ] |
| Заголовок сообщения: | |
ЛОНЖЮМО ИМЕНИ АНДРОПОВА Двадцать лет назад попытки управлять страной методами спецслужб закончились провалом. Сейчас мы наблюдаем новую попытку из этого же ряда. Ах, если можно было бы вернуться назад! Ах, если бы смерть тогда не унесла умного и волевого Андропова! Возник своего рода андроповский миф. Действительно, <проект Андропова> существовал, и именно из него вышли такие известные ныне люди, как Анатолий Чубайс, Сергей Глазьев, Петр Авен. Ставка - на сверхкорпорацию Вячеславу Сергеевичу К. немного за пятьдесят. Двадцать лет в разведке, десять лет в крупном бизнесе. Его рассказы очевидца, а иногда и участника событий переворачивают вверх дном устоявшиеся представления о нашей недавней истории. На рубеже 1970-х и 1980-х страна провалилась в кризис. В 1979 году минимум треть регионов села на свои карточки. А Юрий Владимирович Андропов примерно тогда же и пришел окончательно к необходимости экономической реформы. Потому что мыслил системно и видел, что корень зла - в экономике. В Андропове, как и в других вменяемых руководителях того времени, идеологии было не больше, чем в баллистической ракете. Коммунистическая идея была лишь одним из инструментов международной конкуренции. Замысел Андропова, как я его могу сейчас реконструировать, опирался на использование тогдашних конкурентных преимуществ Советского Союза, который представлял собой одну огромную корпорацию, обладавшую финансовой независимостью, хозяйственной замкнутостью и колоссальным технологическим потенциалом, <запертым> в военно-промышленном комплексе. Все это, в отличие от Запада, он мог концентрировать в решающем месте и в решающий момент, - так нам, по крайней мере, тогда казалось. Мы считали, что СССР можно действительно превратить в некую корпорацию <Красная Звезда>, равной по силам которой на мировом рынке просто не окажется. Главным преимуществом СССР были технологии, однако он не мог обеспечить их распространение в народном хозяйстве. <Внедрение научно-технического прогресса>, как это тогда называлось, оставалось принципиально нерешаемой в рамках советской системы задачей. Поэтому Андропов решил обеспечить выигрыш времени, чтобы экономика начала воспринимать собственные технологические достижения. До окончательного выздоровления советской экономики сфера применения передовых технологий внутри страны ограничивалась бы ВПК. Относительно устарелые, но все равно опережающие <мировой уровень> технологии передавались бы крупным объединениям, которые привлекали западные капиталы. В результате наши союзники по Варшавскому договору превращались в <индустриальный придаток> Советского Союза, а он, в свою очередь, концентрировался бы на создании новых технологий. Крупные объединения, привлекающие западные капиталы в советские технологии, должны были выходить на мировые финансовые и фондовые рынки. Карикатурой на эти объединения стали структуры, создававшиеся в начале 90-х - достаточно вспомнить знаменитую государственную корпорацию АНТ, которую почему-то называют <кооперативом>, консорциум <Деловой мир> и некоторые другие. Кроме того, именно Андроповым впервые в истории была поставлена задача создать технологии манипулирования мировыми рынками, в первую очередь финансовыми. Эта задача потребовала колоссальных математических и психологических исследований, создания целой новой отрасли математики и, насколько я знаю, увенчалась успехом, хотя и спустя много лет после его смерти. Стратегической задачей Андропова было изменение, как говорили на заре горбачевщины, <хозяйственного механизма>. Чтобы проверить на всякий случай реальные возможности хозрасчета, да и занять экономистов <косыгинского призыва>, он почти сразу же после избрания генсеком начал знаменитый <эксперимент по изменению условий хозяйствования>, подведение итогов которого в 1985 году и дало жизнь всей нашей экономической публицистике. Откуда пошел <Чубайс и Ко>? Встал вопрос: а где взять профессиональных специалистов по экономике? Толковые экономисты у нас к тому времени остались только в теневом секторе, но они работали на уровне предприятий и не могли оздоровить страну. Косыгинским <шестидесятникам>, готовившим несбывшийся хозрасчет, катастрофически не хватало кругозора. Все, что они могли - это требовать доведения до конца выхолощенной косыгинской реформы, которая в начале 1980-х изрядно устарела. Андропов пришел к необходимости ковать новые кадры экономистов самостоятельно, <с нуля>. В СССР готовить экономистов для <СССР-корпорации> было некому. Официальная наука отвергала сам факт существования противоречий при социализме, наглухо заблокировав возможность создания специалистов по разрешению этих противоречий. Они были в виде <специалистов по расшивке узких мест>. Тогда их называли <системщиками>, сейчас назвали бы <бизнес-консультантами> на уровне отдельных предприятий и даже корпораций-министерств, но в масштабах народного хозяйства даже простое представление такой профессии вполне могло быть расценено как <антисоветская деятельность>. Андропов пошел проверенным путем: раз специалистов нет и внутри страны их некому воспитать, значит, надо обучать их за пределами страны, на основе иностранного опыта. Парадоксальным было то, что впервые в истории так предполагалось обучать не специалистов идеологически нейтральной технической сферы, а фактически будущих лидеров государства, по крайней мере, интеллектуальных. То есть Ю.В. решил пойти по пути Ленина, который в 1910-х годах создал во французском городке Лонжюмо партийную школу для подготовки будущей коммунистической элиты. Изрядно позабытое ныне, тридцать лет назад слово <Лонжюмо> стало популярным благодаря вдохновенной поэме Андрея Вознесенского (тогда он пел дифирамбы коммунизму, а не демократии). По замыслу Андропова, новые экономисты должны были впитать в себя эффективные рыночные механизмы и ценности, самостоятельно отбросив шелуху прямых провокаций, нацеленных на подрыв национальных интересов СССР, и в целом все неприемлемое. Наши стажеры должны были обогатиться новыми рыночными знаниями и самостоятельно провести их синтез с советской реальностью и задачами модернизации СССР. Андропов рассудил, что должный <идеологический контроль>, а на деле - контроль с точки зрения конкурентных интересов СССР - смогут обеспечить за обучаемыми <стажерами> стратегически мыслящие сотрудники его ведомства. В результате часть специалистов - не только из КГБ, но и из некоторых других структур - была специально для решения этой задачи направлена <под крышу> Госстроя СССР и оттуда координировала работу. А в роли Люнжюмо решили использовать Международный институт прикладного системного анализа в Вене. Это - структура, о которой надо говорить отдельно. Весьма интересная, эффективная и специфическая структура. Сказано - сделано. Выявили талантливых, незашоренных молодых экономистов и экономистов-математиков. Через каналы, оставшиеся еще со времен косыгинской реформы, обеспечили их взаимодействие с институтом в Вене. Формат работы установился очень быстро: проходили регулярные, по-моему, ежеквартальные семинары, на которые приезжали наши <стажеры> в сопровождении <кураторов> и встречались там с западными <специалистами по управлению>, половина которых была офицерами западных спецслужб. Не могу отделаться от ощущения, что они знали нас так же хорошо, как и мы их, хотя до предательства Калугина, сдавшего практически всю нашу невоенную разведку, оставалось еще ой как долго. Их интерес был прост - повлиять на нашу будущую элиту. По моей информации, они до смерти Андропова (а может, и позже) не знали наших замыслов и считали этот семинар просто одним из многих каналов подготовки специалистов, хотя и потенциально высокого ранга. Каждый день, после занятий, на котором наши западные партнеры рассказывали нам, как правильно повышать эффективность советской экономики и как рыночные отношения решили бы разом все проблемы советского общества, мы собирали свой, внутренний семинар, на котором пункт за пунктом показывали, как предлагаемые ими меры разрушили бы всю экономику СССР без остатка. Таким образом, мы показывали неприменимость слепого копирования западных рецептов, которые нам навязывались. Очень многое нам нравилось, очень многого мы не понимали, и наши более образованные стажеры часто разъясняли нам многие подводные камни. Под крышей венского Международного института прикладного системного анализа развернулась захватывающая борьба советских и западных спецслужб за души и мозги двух десятков советских молодых специалистов, которых Андропов готовил на роль спасителей и преобразователей советской экономики. Отбор был жесточайший, более половины группы отсеялось: некоторые из-за недостатка способностей, кто-то по этическим причинам, так как почувствовал, что ими манипулируют, но те, кто остался, действительно, вошли в историю России. Можно назвать, например, Гайдара, Чубайса, Авена" Один из наших <стажеров> и сегодня занимает прекрасную должность в администрации президента, другой, пройдя крайне извилистый путь, <приземлился> в качестве члена Совета Федерации. Думаю, его карьера там и окончится. Третий стал известен в 1990-е как блестящий либеральный идеолог. Интересно, что Гайдар пришел в группу позднее, уже после смерти Андропова. Тот не потерпел бы человека с таким мягким характером. Однако в бардаке, который начался после смерти Ю.В., процесс вышел из-под нашего контроля и стал стремительно развиваться по собственным законам. Из спасителей - в мародеры Андропов правил недолго. В марте 1984-го его похоронили. Вся его программа сломалась. Наши стажеры, будучи ребятами умными, очень быстро и очень четко осознали, что им доступны только две линии поведения. Первая - защита интересов разлагающегося Советского Союза. После смерти Андропова эта защита стала крайне трудной задачей. Вторая линия заключалась в слепом принятии стандартных западных рецептов, навязываемых иностранными партнерами. Никаких здесь тебе интеллектуальных затрат, <все прогрессивное человечество> - за вашей спиной и колоссальная финансовая подпитка. Когда страна рушится, главными становятся личные интересы. Нельзя винить наших стажеров за то, что они практически единодушно приняли участие в грандиозном грабеже России. Ведь Андропов отбирал их именно за соответствующие склонности: чтобы ими было легко манипулировать всегда, на любых, сколь угодно высоких постах, даже если власть КПСС рухнет, и в стране останется только КГБ. Но он и в кошмарном сне не мог представить себе полного краха всей системы, в условиях которого манипулировать нашими сотрудниками будем уже не мы. Вот, собственно, и вся история. Обидно понимать, что твоя работа обернулась против твоей же страны. Но команда получилась что надо - цельная, жестко ориентированная на результат, способная отбирать и вовлекать новых талантливых членов, и я еще поработал с ней. Она была из-за кулис подобрана и накрепко спаяна профессионалом еще сталинской выучки. Андропов же был выученик Куусинена, который должен был возглавить Советскую Финляндию после Зимней войны. Ю.В. внимательно следил за отбором стажеров. Окончательные решения принимал только сам. Когда колебался, даже киноматериалы смотрел - как человек держится, смотрит, говорит. Вячеслав Сергеевич, а знал ли о планах Андропова кто-нибудь, кроме него самого? Американцы, безусловно, знали, - но только первую часть плана Андропова, только то, что на самом деле было тактикой. Поэтому все силы бросили на торможение плана превращения СССР в сверхкорпорацию. Бездарность горбачевской конверсии, ее ориентация на западные подачки была результатом, в том числе, и осознанной политики США. Что касается второй, стратегической части создания <Лонжюмо>, - думаю, тогда об этом они не догадывались. В начале 90-х, когда они уже полностью перехватили управление нашими <стажерами>, они должны были узнать уже все, и во всех деталях. Но не раньше. В Союзе какие-то кусочки знали многие. Тот же Михаил Любимов написал книгу, в которой Андропов выступает как главный дирижер распада СССР, правда, почему-то надеющийся на протест народа и <живое творчество масс>. Это литературная ошибка: что-то, а советский народ, после всех чисток и насилий, ленивый, трусливый и склонный к предательству. Я тоже, хоть и непосредственно участвовал в процессе, видел лишь отдельные элементы. В более-менее целостную картину они сложились лишь позже, когда мне пришлось вместе с моими коллегами разрабатывать план того, что, реализованное по другому сценарию, получило название <ГКЧП>. Но это - уже другая история" Предостережение Не знаю, отдавал ли Андропов себе отчет в том, что встал на путь организации самоподдерживающегося процесса в недрах советского общества, независимого от него самого. Думаю, он не мог себе представить ситуации, когда его <ударное подразделение> выйдет из-под его контроля. За эти годы я много думал о причинах нашей неудачи, эти мысли терзали меня, и я убежден, что она была неслучайной. Дело не в смерти Андропова, и при нем все пошло бы наперекосяк. Наша ошибка была фундаментальной: мы пытались силами спецслужб компенсировать разложение государства, силами части остановить гниение целого. История учит, что в таких случаях спецслужбы обычно хитрят и в конечном счете обманывают сами себя. Разыгрывая сложные и долговременные комбинации против долгосрочных исторических процессов, службы не понимают своей собственной кратковременности. В результате они намечают себе слишком длинную дистанцию, с которой неминуемо сходят задолго до конца <забега>. Почему? Да потому, что они вовлечены в десятки других, менее значимых, но не менее интенсивных конфликтов. Вспомним Алексея Зубатова, одного из блестящих деятелей царской охранки. Его опыт бесценен: он кропотливо создавал <ручные> организации рабочих, которые на время полностью раздавили экстремистов-революционеров. Но Зубатова не стало на его посту - и созданные им организации быстро радикализировались, став источником более опасного, чем можно было предположить, революционного движения. Лекарство оказалось страшнее болезни. Генштаб кайзеровской Германии бережно и терпеливо раздувал огонек большевистского движения в России - давал деньги, направлял революционеров - и добился своего: революционная Россия подписала Брестский мир и позволила Германии избавиться от стратегического кошмара - <войны на два фронта>. Но власть кайзера рухнула уже через год после российской революции, а выкормленные им большевики, придя к власти, не жалели сил для организации революции в Германии. Эти примеры можно множить бесконечно. Они учат одному: невозможно с помощью спецоперации остановить объективные процессы. Беседовал Стрингер-007 =========== С форума С.Г.Кара-Мурзы, 2003 год >www.stringer-agency.ru/020Gazeta/82_21/011/Default.asp > http://www.google.com.ru/search?q=cache ... ger-agency >.ru/020Gazeta/82_21/011/Default.asp+%E0%ED%E4%F0%EE%EF%EE%E2+%E3%E0%E9%E >4%E0%F0+www.stringer-agency.ru&hl=ru ЛОНЖЮМО ИМЕНИ АНДРОПОВА http://www.president-press.ru/Art228_6.shtml http://www.president-press.ru/Article6.shtml (было, не повторяю) ТАК КТО ЖЕ ВЫ, ЮРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ? http://kohet.narod.ru/3andr1.htm В февральском номере газеты “Striner” помещена, на наш взгляд, весьма интересная и поучительная статья - “Лонжюмо имени Андропова” некоего К., бывшего “чекиста” и непосредственного участника так называемого “проекта Андропова”. Она интересна и поучительна тем, что помогает полнее понять глубинные причины временного поражения социализма в нашей стране. Ниже в сокращении дается текст этой статьи, по ходу которого жирным шрифтом нами вставлены необходимые комментарии. Сегодня существует своеобразный миф об Андропове: “ Ах, если бы смерть тогда не унесла умного и волевого Андропова!” Но мало кто понимает, что в действительности стоит за этим мифом. “Проект Андропова” действительно существовал, и именно из него вышли многие известные ныне люди… На рубеже 1970-х и 1980-х в стране стали усиливаться кризисные явления, и примерно тогда же Андропов пришел к выводу о необходимости экономической реформы. Идеологии в Андропове было не больше, чем в баллистической ракете, и коммунистическая идея для него была лишь одним из инструментов международной конкуренции. К сожалению, то, куда надо было направлять реформу, Андропов понял с точностью до наоборот. И связано это было с тем, что он не понимал, что такое социалистическая экономика, какие огромные преимущества перед капиталистической экономикой она имеет. Он не понимал и того, что “идеология” и “экономика” это явления взаимообусловленные и что “лечение социализма капитализмом” может дать только отрицательный результат. Замысел Андропова опирался на использование тогдашних преимуществ Советского Союза, представлявшего собой одну огромную корпорацию, обладавшую финансовой независимостью, хозяйственной замкнутостью и колоссальным технологическим потенциалом. Он считал, что, если превратить СССР в единую сверхкорпорацию, то равной ей по силам на мировом рынке просто не окажется. И правильно считал! Но при этом опять-таки не понимал, что СССР и был когда-то такой сверхкорпорацией, но реформа 1965 года с ее “хозяйственной самостоятельностью предприятий ” существенно разрушила ее. Андропов пришел к выводу, что внедрение научно-технического прогресса является задачей принципиально нерешаемой в рамках советской системы. Сфера применения передовых технологий внутри страны практически ограничивалась лишь ВПК. Действительно, промышленность очень часто отторгала достижения науки. Но почему? Потому, что все та же реформа 1965 года в качестве первоочередного требования навязала ей извлечение прибыли. Даешь немедленно три рубля на рубль затрат! - и все тут. Внедрение же новой техники требовало немедленных затрат, а прибыль обещало далеко не сразу. Более чем странно, что Андропов не увидел этой причины отторжения новой техники и не понял, что ВПК, напротив, охотно воспринимал не новые разработки именно потому, что от него не требовали: “Даешь три рубля на рубль затрат!” По планам Андропова опережающие “мировой уровень” технологии должны были передаваться крупным объединениям ВПК, способным привлекать западные капиталы. Эти объединения должны были выходить на мировые финансовые и фондовые рынки. Андроповым также была поставлена задача создать технологии манипулирования мировыми рынками, в первую очередь, финансовыми. Забегая вперед отметим сразу же, что в итоге не мы стали манипулировать мировыми рынками, а они нами. Стратегической задачей Андропова стало “изменение “хозяйственного механизма”, и почти сразу же после избрания генсеком он начал знаменитый “эксперимент по изменению условий хозяйствования”, подведение итогов которого в 1985 году и дало жизнь всей нашей экономической публицистике. Заметим: антисоветской публицистике! Естественно, что сразу же встал вопрос, а где взять профессиональных специалистов по экономике? Толковые экономисты у нас к тому времени остались только в теневом секторе, но они работали на уровне предприятий и не могли оздоровить страну. Обратим внимание! Теневой сектор, а, значит, и совбуржуазия уже были известны, но это не вызывало протеста у Андропова и его команды. Их удручало только то, что воры “работали на уровне предприятий и не могли оздоровить страну”. Не правда ли, странноватая для “верного ленинца” логика – оздоровить страну с помощью специалистов в области капиталистической экономики? Андропов решил, что раз специалистов нет и внутри страны их некому воспитать, значит, надо обучать их за пределами страны, на основе иностранного опыта. Парадоксальным было то, что впервые в истории так предполагалось обучать не специалистов идеологически нейтральной технической сферы, а фактически будущих лидеров государства, по крайней мере, интеллектуальных. Это не совсем верно. “Ниточка” началась виться раньше: еще в конце 50-ых годов будущие антисоветчики А.Яковлев и О.Калугин стажировались в Колумбийском Университете США, где основными преподавателями были кадровые сотрудники ЦРУ. Результаты стажировки должны были быть известны Председателю КГБ Андропову гораздо раньше, чем нам с вами_ По замыслу Андропова, новые экономисты должны были впитать в себя эффективные рыночные механизмы и ценности, отбросив шелуху прямых провокаций, нацеленных на подрыв национальных интересов СССР. Андропов рассудил, что должный “идеологический контроль” за обучаемыми “стажерами” смогут обеспечить “кураторы” - стратегически мыслящие сотрудники его ведомства. Этих “кураторов” (в числе которых был и “чекист” - автор статьи) выдавали за сотрудников Госстроя СССР. В качестве источника знаний решили использовать Международный институт прикладного системного анализа в Вене. Форма работы установилась очень быстро: проходили регулярные семинары, на которые приезжали наши “стажеры” в сопровождении “кураторов” и встречались там с западными “специалистами по управлению”, половина которых была офицерами западных спецслужб. . Их интерес был прост - повлиять на нашу будущую элиту. Поэтому мы, “кураторы”, проводили свой внутренний семинар, на котором пункт за пунктом показывали, как предлагаемые ими меры разрушили бы всю экономику СССР без остатка. Так, под крышей венского Международного института прикладного системного анализа развернулась захватывающая борьба советских и западных спецслужб за души и мозги двух десятков советских молодых специалистов, которых Андропов готовил на роль спасителей и преобразователей советской экономики. Если, конечно, он и в самом деле готовил их для этого! И тут нельзя не отметить, что сам “чекист” – автор статьи уже 10 лет как преспокойно работает в крупном бизнесе и, судя по некоторым его утверждениям (например о том, что большевиков…выкормил немецкий кайзер), ничего коммунистического в нем не только нет, но и никогда не было. Отбор был жесточайший, более половины группы отсеялось: некоторые из-за недостатка способностей (к предательству ?), кто-то по этическим причинам, так как почувствовал, что ими манипулируют, но те, кто остался, действительно, вошли в историю России. _Хотя точнее было бы сказать – влипли в историю._ Можно назвать, например, Гайдара, Чубайса, Авена, Глазьева… Не кажется ли Вам, читатель, что после этих строк остаются только два приемлемых предположения о том, что же представлял собой Андропов, а именно: или он был чрезмерно самонадеян и не состоятелен не только как экономист, но и как “чекист”, или же – нечто гораздо худшее? После смерти Ю.В. процесс вышел из-под нашего контроля и стал стремительно развиваться по собственным законам. Многие из “стажеров”, которых готовили в спасители России, перешли в разряд мародеров. Будучи ребятами умными, они очень быстро осознали, что им доступны только две линии поведения. Первая - защита интересов Советского Союза, что стало крайне трудной задачей. Вторая линия заключалась в слепом принятии стандартных западных рецептов, навязываемых иностранными партнерами. Никаких здесь тебе интеллектуальных затрат, “все прогрессивное человечество” - за вашей спиной и колоссальная финансовая подпитка. Когда страна рушится, главными становятся личные интересы. Превосходная самохарактеристика “чекиста” андроповской школы! В начале 90-х, американцы уже полностью перехватили управление нашими “стажерами”. Не знаю, отдавал ли Андропов себе отчет в том, что встал на путь организации самоподдерживающегося процесса в недрах советского общества, независимого от него самого. Думаю, он не мог себе представить ситуации, когда его “ударное подразделение” выйдет из-под его контроля… Так кем же на самом деле был Андропов? Многие до сей поры превозносят его. Доводы самые разные, включая и то, что “он же такие стихи писал!”. Но Евтушенко, как известно, тоже стихи писал. Вспоминают про содержательный Пленум ЦК КПСС по идеологической работе 1984 года. Но все это достаточно поверхностно. Важнее рассмотреть и понять главные факты. Возможно ли вообще допустить, чтобы Андропов действительно не понимал пагубности лечения социализма капитализмом? Вполне возможно. И вот убедительный пример. Н.Байбаков, проработавший 24 года Председателем Госплана СССР, в своей книге “Сорок лет в правительстве” изумляется тому, что все у нас стало так плохо, хотя прилагается столько усилий и даже…к рынку перешли. С трудом можно было себе представить непонимание смертельности рынка для социализма, например, министром культуры или обороны, но непонимание этого человеком, 24 года проработавшим Председателем Госплана, - это чудовищно. Однако, это – факт! Таков был уровень наших руководителей. Возможно, на таком же уровне был и Андропов. И, кстати, если это так, то это освобождает его от гораздо худших обвинений. Но есть и другие факты. Вспомним, что советниками Андропова были такие, как выяснилось, вполне матерые антикоммунисты, как Бурлацкий, Арбатов, Бовин. Вспомним каких “чекистов” держал Андропов. Кто из них посмел открыто встать на защиту Родины? Вспомним, наконец, что именно Андропов перетащил в Москву Горбачева и проложил путь для его карьеры. Случайно ли все это? Но в любом случае история так называемого “проекта Андропова” показывает полную ложность утверждений, что марксизм, якобы, доказал свою ложность. Нет, все наоборот. Марксизм дважды доказал свою истинность, ибо всегда, когда ему следовали, была победа, а всегда, когда от него отступали, было сокрушительное поражение. |
|
| Автор: | sladkov [ 07-01, 15:04 ] |
| Заголовок сообщения: | |
РАЗГАДАНА ТАЙНА ГИБЕЛИ МАШЕРОВА? http://www.duel.ru/200751/?51_4_1 ЕЩЕ ОДНО РАССЛЕДОВАНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ТРАГИЧЕСКОЙ СМЕРТИ ПЕРВОГО СЕКРЕТАРЯ ЦК КОМПАРТИИ БЕЛОРУССИИ 4 октября 1980 г. в 14 часов 35 минут от здания ЦК Компартии Белоруссии в Минске отъехала автомашина «Чайка». На переднем сидении, рядом с водителем, находился Машеров, на сидении сзади - офицер охраны. Впереди и следом за «Чайкой» пристроились две «Волги» - машины сопровождения. Петр Миронович, как обычно, отправился в ближайшие колхозы, чтобы самому оценить состояние озимых всходов. Однако на этот раз сделать это суждено не было... Через 29 минут на Московском шоссе произошло дорожно-транспортное происшествие: в мчавшуюся на большой скорости «Чайку» врезался грузовик, внезапно выскочивший на встречную полосу. Так трагически оборвалась жизнь Машерова, кандидата в члены Политбюро ЦК партии, руководителя белорусских коммунистов. За всю историю Советского Союза не было случая, когда в подобных обстоятельствах погибал руководитель столь высокого ранга. Проведенное на самом высоком уровне расследование сделало заключение: гибель Машерова - результат несчастного случая. Виновным был признан, а затем и осужден водитель грузовика. Петру Мироновичу Машерову было 62 года. В минувшую войну он командовал партизанским отрядом, умело нанося удары по фашистам и вовремя уводя товарищей от преследования карателей. Машеров 15 лет руководил делами в Белоруссии, возглавляя коммунистов республики. При нем Белоруссия по всем показателям шла впереди остальных советских республик. Жители республики любили Петра Мироновича, потом они говорили, что лучшее время их жизни прошло при нем. Трагическая гибель Машерова была воспринята в республике как большое горе. Сочувствуя белорусам, многие долгое время все же считали гибель Машерова, если можно так выразиться, трагедией не союзного, а все же республиканского масштаба. Однако позже, в свете дальнейших событий - разрушения Советского Союза и реставрации в стране капитализма, - уход Машерова с политической арены предстал в ином ракурсе. Дело в том, что Машеров должен был со дня на день выехать в Москву, где на предстоящем пленуме ЦК партии должен был рассматриваться вопрос о назначении его на пост главы советского правительства. Многие стали задаваться вопросом: а что было бы со страной, если бы в ее высшем руководстве появился такой человек, как Машеров? Многих не оставлял вопрос: гибель Машерова - это несчастный случай или политическое убийство? Те, кто занимался собственным расследованием, разделились на два лагеря: одни в конце концов соглашались с официальной версией, другие же считали, что гибель Машерова специально подстроена и за ней кто-то стоит в Москве: то ли Брежнев, то ли Андропов. Сторонником последней версии был, в частности, Валерий Легостаев, один из помощников члена Политбюро ЦК КПСС Е. Лигачева. В статье «Гебист магнетический» Легостаев утверждает, что Машеров стал жертвой политического убийства в пользу Андропова (см. газ. «Завтра», N4, 2004 г.). Есть и другие «расследователи», которые стремятся развеять подозрения в отношени Андропова. В конце прошлого года на центральном телевидении прошла передача «Следствие вели...» с Леонидом Каневским, в которой была предпринята такая попытка. В передаче, в частности, утверждалось, что Машерова в Москву якобы пригласил Андропов. Это не соответствует действительности. Брежнев завел разговор с Машеровым о переходе на работу в Москву еще летом 1980 г., во время Олимпийских игр. Говорят, что глава советского правительства Косыгин высоко отзывался о деловых качествах Машерова и поддерживал перевод Машерова на работу в Москву. В указанной телепередаче также утверждалось, что «Андропов, придя к власти, собирался вызвать Машерова в Москву». Подобное утверждение звучит по меньшей мере странно: Андропов «пришел к власти», т.е. стал генсеком партии, лишь через два года после гибели Машерова. Авторы передачи делают вывод: смерть Машерова - несчастный случай, и Андропов к ней не имеет отношения. У тех, кто считал Андропова причастным к гибели Машерова, было немало довольно убедительных аргументов, не хватало только одного: доказать, что случившаяся автокатастрофа была действительно подстроена по указанию Андропова. Мы попытаемся устранить этот пробел. Когда расследуется загадочное убийство, прежде всего ищут ответ на вопрос: кому это выгодно? Попробуем и мы ответить на этот вопрос. Машеров переезжает в Москву и возглавляет правительство. Со временем в связи с преклонным возрастом и болезнями Брежнева встанет вопрос об избрании нового генсека партии. Первым и несомненным кандидатом на этот пост стал бы Машеров. Амбиции Брежнева были бы удовлетворены появлением нового поста в партийной структуре - председателя КПСС. В этом случае путь к вершине партийной власти для Андропова был бы закрыт наглухо. Перед Андроповым, рвущимся к власти, встал бы гамлетовский вопрос: быть или не быть? И он решает, возможно, и не только он: Быть! Но для этого необходимо избавиться от конкурента. Дискредитировать Машерова невозможно, его репутация безупречна. Остается единственный способ - устранить Машерова физически. Тем более, что у всесильного шефа КГБ есть необъятная власть, надежные люди и необходимые средства. О подобных намерениях свидетельствуют и следующие события: 1. За две недели до гибели Машерова заменяется руководство КГБ в Минске. 2. Руководитель личной охраны Машерова, который 13 лет успешно обеспечивал безопасность Машерова, переводится на другую работу. 3. Мощный машеровский автомобиль «ЗИЛ», который мог выдержать столкновение с любым транспортным средством, в те дни отправили в ремонт. 4. О выезде Машерова в область не сообщили в службу ГАИ и, в нарушение существующего правила, милицейские посты на трассе не были выставлены. 5. Головная машина сопровождения была обычной белой «Волгой», т.е. не в милицейском оформлении, не была оборудована проблесковыми маячками и звуковой сиреной оповещения. Эти явно преднамеренные нарушения установленных правил безопасности свидетельствуют о том, что создавались условия, при которых дорожно-транспортное происшествие становилось более вероятным. А теперь рассмотрим, что непосредственно привело к автокатастрофе и гибели Машерова. 1. «Чайка» Машерова в сопровождении двух машин «Волга» на большой скорости движется по Московскому шоссе в сторону области. Интервал между ними 60-70 метров. 2. Навстречу кортежу один за другим следуют два грузовика. Обозначим впереди идущую машину грузовик N1, а следующую за ней - грузовик N2. 3. Кортеж Машерова и грузовики приближаются друг к другу. Внезапно головная «Волга» сопровождения выезжает на встречную полосу, а затем быстро возвращается во главу кортежа. 4. Грузовик N1 резко тормозит. Водитель грузовика N2, пытаясь избежать столкновения, тормозит и резко крутит руль влево и оказывается на встречной полосе. Мгновение - и раздается страшный грохот: «Чайка» Машерова врезается в грузовик. Все, кто был в «Чайке», погибают. Водитель грузовика чудом остается жив. В ходе допроса водителю грузовика был задан вопрос, почему он выехал на встречную полосу? Водитель объяснил: пытаясь избежать столкновения с грузовиком, он не повернул вправо, так как там были деревья и он боялся разбить машину. Шофер повернул влево, т.к. полагал, что встречная полоса свободна. Он также заявил, что не видел никакой «Волги» с сигнальными огнями и не слышал звука сигнальной сирены. Дотошный читатель, прочитав вышеизложенное, может возразить: да, несомненно, все, что вы здесь рассказываете, довольно интересно и дает пищу для размышления. Но откуда следует, что эта трагическая автокатастрофа - действительно результат спланированного убийства? Сказанному трудно возразить. Действительно, в этой цепи доказательств не достает последнего, завершающего звена. Найдем ли мы его когда-нибудь? Но дело в том, что искать его не надо, оно уже найдено. Возможно, кто-то обнаружил его, но не придал ему значения, возможно, другие поняли его значение, но предпочитают по каким-то причинам не распространяться о нем. Возьмем книгу Н. Зеньковича «Покушения и инсценировки от Ленина до Ельцина» (Москва, ОЛМА-ПРЕСС, 2004) и откроем на 420-й странице. Здесь приводится часть протокола допроса водителя грузовика N2 Пустовита. Следователь спрашивает: «Почему вы сели на хвост впереди шедшему грузовику?». Пустовит отвечает: «Перед этим я обогнал кран, который потом растаскивал наши машины. Я вообще никогда никому на хвост не садился (А теперь - внимание!), но этот ехал больно странно - то 60, то 80. Никак не мог его обогнать...». Итак, что же мы узнали? А узнали мы то, что водитель грузовика N1 вел себя как-то странно. Он не позволял грузовику N2 обогнать себя, но держал его как бы на привязи и ждал только сигнала, чтобы резко затормозить и вынудить его выскочить на встречную полосу. Другим соучастником преступления был водитель белой «Волги» сопровождения. Его задача как раз и заключалась в том, чтобы сообщить водителю грузовика N1 о приближении «Чайки» Машерова. Таким сигналом и стал выезд белой «Волги» на встречную полосу, а затем возвращение во главу кортежа. И еще одна деталь: почему белая «Волга» не была оснащена световой и звуковой сигнализацией? А для того, чтобы водитель грузовика N2 не узнал, что на трассе появилась правительственная машина и не предпринял необходимых мер предосторожности. Таков сценарий убийства Машерова, разработанный на Лубянке. Итак, как же следует ответить на вопрос: гибель Машерова - это несчастный случай или политическое убийство? Все говорит о том, что гибель Машерова - это, несомненно, политическое убийство, замаскированное под несчастный случай. Сегодня многие задаются вопросом: а что бы было, если бы Машеров, став генсеком партии, возглавил руководство Советским Союзом? Как известно, история не любит таких вопросов. Но все же? Можно предположить, что Андропову пришлось бы покинуть партийный олимп - хотя бы по состоянию здоровья. Горбачёв никогда бы не появился со своей лжеперестройкой. На политической арене страны не было бы и Ельцина с его предательством в Беловежской Пуще, с его разрушением Советского Союза. Преодолев политический кризис, наша страна при таком руководителе, как Машеров, получила бы новый импульс для своего развития. Не исключено, что удалось бы сохранить и содружество социалистических стран, к разрушению которого приложил руку Горби. Разумеется, враги Советского Союза как внешние, так и внутренние, видели в лице Машерова угрозу своим замыслам, тем самым, которые, к нашему несчастью, им удалось осуществить. И во многом потому, что они смогли - путем убийства - устранить с политической арены Машерова. Возможно, некоторые читатели подумают: а не хватил ли автор через край, приписывая гибели Машерова столь далеко идущие последствия? Что ж, сомнения - хорошая штука. Но я не исключаю, что статья может породить не только сомнения, но и праведный гнев тех, кто в юбилейные дни приходит к зданию ФСБ (в прошлом - КГБ, НКВД, ОГПУ и ЧК), чтобы возложить цветы к мемориальной доске, на которой бронзовыми буквами сообщается, что здесь 15 лет работал на посту председателя КГБ СССР «выдающийся политический деятель Советского Союза» Ю.В. Андропов. Правда, есть и другие сомневающиеся, которые задают вопрос: а не внес ли этот «выдающийся политический деятель Советского Союза» свой посильный вклад в разрушение этого самого Советского Союза? Откуда такие сомнения? Ну вот, например. Не так давно наши официальные власти объявили генерала Олега Калугина предателем, который работал на иностранную разведку. Но также известно, что Андропов, еще будучи председателем КГБ, был осведомлен о том, что его подчиненный работает «налево». И что же? Калугин был схвачен за руку и понес заслуженное наказание? Ничуть! Андропов переводит Калугина в Ленинград на должность заместителя руководителя Лениградского управления КГБ. Но и там Калугин не остепенился: было установлено, что он пытался выйти на связь с высокопоставленным сотрудником ЦРУ США, прибывшим в Ленинград. Подобную любовь Андропова к Калугину кое-кто пытается объяснить тем, что вынесение сора из кагэбешной избы стало бы «проколом» для первого чекиста и серьезно повредило бы его имиджу. Но дает ли такой странный поступок основание считать Андропова «выдающимся политическим деятелем Советского Союза»? Некоторые задаются вопросом: а не следует ли внести поправку в текст мемориальной доски, а, может быть, и вовсе снять ее, чтобы не вызывать иронических улыбок у проходящих? Чтобы положить конец всякого рода сомнениям, возникает необходимость прежде всего вновь расследовать обстоятельства гибели в автокатастрофе Петра Мироновича Машерова, действительно замечательного советского руководителя. И хотя после этой трагедии прошло 27 лет, есть и юридическое основания, чтобы вернуться к этому делу - пересмотреть ранее вынесенное решение по вновь открывшимся обстоятельствам... Д. ВЕСЕЛОВСКИЙ |
|
| Автор: | sladkov [ 07-01, 22:26 ] |
| Заголовок сообщения: | |
http://shurigin.livejournal.com/130127.html http://www.ljplus.ru/img4/s/h/shurigin/afganec.JPG Именно Андропов был тем человеком, чьё слово окончательно убедило Брежнева решиться на ввод войск. Напомню, что на совещании у Брежнева по афганскому вопросу руководство Генерального штаба ВС СССР Н. В. Огарков, С. Ф. Ахромеев, и В. И. Варенников), а также главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии И. Г. Павловский до принятия окончательного решения политическим руководством СССР выступали против ввода войск, так как считали, что внутренние конфликты афганское руководство должно разрешать исключительно самостоятельно, наше военное присутствие спровоцирует развязывание боевых действий и приведет к усилению мятежного движения в стране, которое в первую очередь будет направлено против советских войск, а слабое знание обычаев и традиций афганцев, особенно ислама, национально-этнических и родоплеменных отношений поставит наших воинов в весьма тяжелое положение. После столь резких и однозначных возражений военных Брежнев, который всегда прислушивался к позиции Генштаба, несмотря на уже сложившееся у него убеждение вмешаться в ситуацию в Афганистане, заколебался. В этот момент слово взял Андропов. Опираясь на некие «данные агентуры» он заявил, что ЦРУ США в Турции (резидент в Анкаре Пол Хенци) проводят операцию по созданию «Новой Великой османской империи» с включением в нее южных республик из состава СССР, что США уже подготовили батареи ракет «Першинг» к тому, что бы в ближайшие месяцы развернуть их в Афганистане и это ставит под угрозу наши стратегические объекты, в том числе космодром Байконур, что после переворота в Афганистане Пакистан готов начать разработку афганских урановых месторождений для создания ядерного оружия. После этого выступления Брежнев свернул дальнейшую дискуссию и приказал готовить операцию по вводу войск. На последовавшем за тем 12 декабря 1979 года заседании Политбюро Андропов вместе с Устиновым, Громыко и Тихоновым были основными разработчиками постановления по воду войск. Сегодня мы знаем, насколько сильны были в этот период позиции советской разведки в США. И представляется более чем сомнительным то, что председатель комитета госбезопасности не знал об истинных намерениях Америки в Афганистане и о том, чем там занималось ЦРУ. Совершенно очевидно, что Андропов не мог не знать, что никакие ракеты к переброске в Афганистан не планируются и что «атомный проект» Пакистана проводится не с помощью афганских месторождений а с помощью южноафриканских месторождений и научного потенциала ЮАР. |
|
| Страница 5 из 7 | Часовой пояс: UTC + 3 часа |
| Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group http://www.phpbb.com/ |
|
